Роман Галкин - Тайна Эрлики

Утолив жажду, отправляюсь вброд к левому берегу. Последние метры приходится преодолевать вплавь, так как глубина у этого края все еще приличная. По заверениям напутствующих меня поселенцев, здесь начинаются места, контролируемые общиной некоего Владимира, и всякие опасные твари давно выбиты или прогнаны. Осознание того, что я преодолел-таки заведомо безнадежный путь, прибавляет сил. Выбравшись на берег, решаю не останавливаться на ночь.

Ночь принесла относительную прохладу, и я бодро шагал, не встречая по пути никакой живности. Лишь раз показалось, будто сквозь шум воды с противоположного берега донесся рык мраморного кота. Как и говорил Михаил, примерно через три часа я вышел к океану.

Бескрайняя водная гладь, отражающая яркие эрликанские звезды, напомнила океанский берег фиолетовой планеты. Не хватало тропических пальм за спиной и верных товарищей. Впрочем, именно ради встречи с товарищами я и проделал весь этот путь.

Опустившись на гальку и привалившись спиной к не успевшему остыть после дневного пекла валуну, я погрузился в перемежающиеся с дремотой размышления и воспоминания. Так в полудреме под нежный шелест волн и встретил рассвет.

При свете дня усыпанный валунами берег уже не казался таким же приветливым, как тот песчаный из моих воспоминаний. Да и сам океан бликовал в лучах восходящего светила не рекламным изумрудом, а неприветливой стальной синевой.

Примерно в километре слева в океан вдается скальная гряда, о которой говорил Михаил. На полпути к ней вижу жердяные постройки. Вероятно, это солеварня. Направляюсь к ней и с интересом осматриваю большие глиняные котлы, установленные на берегу небольшого водоема,. Жердяная хижина снова вызывает ассоциации с фиолетовой планетой. Впрочем, как и жердяной навес, под которым стоит длинный деревянный стол с лавками.

Чуть дальше от берега, где галька скрывается под пожухлой травой, замечаю приметную тропинку. Прежде чем отправиться по ней, решаю искупаться в океане. Берег здесь усыпан более мелкой галькой, и кристально чистая вода пробуждает желание непременно окунуться в нее. Раздеваюсь и отношу комбинезон под навес на лавку. Уже зайдя по колено в воду, останавливаюсь от мысли, о неведомых хищниках, возможно поджидающих меня на океанском дне. Но вспоминаю заверения Михаила о том, что местная детвора постоянно собирает здесь крабов и устриц, смело ныряю в набегающую волну. До службы в «Игле» я вообще не умел плавать. На Кинге, где прошло мое детство, природные водоемы использовались исключительно в технических нуждах, а аквапарки были мне не по карману. Да и не существовало там аквапарков для тех слоев населения, к которым я принадлежал. Но в спецбате «Игла» плавание было одним из обязательных дисциплин, и мы с Солом легко им овладели с помощью Геркулеса и других сослуживцев.

И вот теперь легко и даже с наслаждением преодолев несколько сот метров, доплыл до скальной гряды. Здесь я вышел на берег между громадных каменных обломков и растянулся на большом плоском валуне. В тени дул приятный ветерок, который, вместе с шепчущим прибоем, подействовал на меня усыпляюще.

Проснулся я от истошного женского крика. Вскочив на ноги, выбежал из-за валунов и увидел двух здоровых мужиков. Один из них крепко держал мальчишку лет двенадцати. Похоже, крик этого пацана я принял за женский. Второй мужик вдруг отвесил мальчишке такую оплеуху, которой не показалось бы мало и взрослому человеку.

Что бы не натворил этот сорванец, но так обращаться с детьми нельзя. С этой мыслью я поспешил к нему на помощь.

Потом была легкая потасовка с обидевшими ребенка здоровяками. Помню, что вроде бы легко разделался с ними… И все… Больше ничего не помню.

Кажется, меня куда-то везут.

– Кто это? – вопрошающий голос кажется знакомым, но зрение еще не восстановилось, и я вижу перед собой лишь неясные тени.

– Русский техник, – поясняет женский голос, и мое лицо чем-то накрывают. – Попал в аварию и проходил лечение в регенераторе.

О ком это говорят? Какой еще русский техник? И почему говорят на интерлинке? Я не у владимирцев?

Постепенно начинаю ощущать свое тело. Двигаю головой из стороны в сторону, пытаясь избавиться от накрывающего лицо покрывало. Покрывало сползает само, и я встречаюсь взглядом с склонившейся надо мной женщиной. У нее неприятное пухлое лицо с невыразительными чертами, в обрамлении растрепанных редких волос, какого-то непонятного серого цвета.

– Ты чего это так рано очнулся, парень? – удивленно спрашивает она.

Виновато пожимаю плечами, ощущая, что руки надежно зафиксированы, и я не могу ими пошевелить. Хочу попросить освободить меня, но чувствую укол в шею, и мое сознание меркнет.

Капрал Боев ненавидел уставщину, и потому командировки в горячие точки Галактики считал за благо. На диких окраинных планетах, где звездной пехоте приходилось усмирять повстанческие армии князьков-сепаратистов, солдатам сходили с рук многие проступки, за которые, находясь в месте постоянной дислокации части, можно было огрести не только пребывание в карцере, но и годик-два дисциплинарного батальона. А уж за обожаемые Янисом забавы и вовсе грозил трибунал. Безнаказанно позабавиться с малолетними красотками можно только в мирах, объятых пожарищам войны. Никто не обратит внимание на девичий трупик среди многих других в очередном разрушенном ракетным ударом городе или сожженной деревеньке. А когда бонусом к маленьким радостям звездного пехотинца еще идет военная выслуга и боевые награды с прилагаемым денежным вознаграждением, значительно увеличивающим личный счет в Центральном Банке Звездной Конфедерации, то солдатская жизнь в боевых командировках и вовсе казалась прекрасной. А в то, что его однажды могут убить, Боев никогда не верил. Ведь он был молод, и ему всегда сопутствовала удача.

Оставалось несколько последних месяцев службы по пятилетнему контракту, и Янис подумывал о подписании нового, когда удача неожиданно отвернулась от него. И виной всему была ненавистная ему уставщина. Их часть уже почти полгода не отправляли в горячие командировки. Приходилось жить в казармах, проводя время в изучении матбазы, трижды проклятых уставов и на – покарай Космос всех комиссаров! – четырежды ненавистных занятиях по политическому ориентированию. От такой жизни даже те офицеры, которые в боевой обстановке были вполне нормальными парнями, становились ужасными занудами и блюстителями воинского устава. И даже выходы на стрельбы проходили в строгом соблюдении каждой буквы прописанных в уставе правил. Мог ли Янис такое выдержать? Естественно, нет. Пробудь полк в казармах до конца его контракта, вряд ли он стал бы подписывать новый. Лучше нанялся бы в одну из полу легальных частных армий, защищающих на тех же окраинных мирах интересы некоторых толстосумов. А что? Наград и прочих заслуг перед Конфедерацией у него хватает. А денежное довольствие в частных армиях поболее будет.