Олег Мельник - Книга Тьмы

– И что, по-твоему, лучше отказаться от законодательства? – спросил я.

– Едва ли. Но законодательству нужно быть более позитивным. Сейчас нам говорят: не убивай, не кради, не давай взятки. Одни сплошные «нет». Один негатив. Шаг в сторону – и тебя расстреляют. Оттого людям и кажется, что они заперты в клетках государства и у них возникает желание вырваться из нее. И если отдельный прут этой клетки выглядит как «не убивай», то человек, желающий свободы, будет убивать, чтобы сломать этот прут. Человеку свойственно выражать свою волю, без этой воли его нет. Вот в чем беда. Двигаться надо не вглубь проблемы, считая причины, а в корне менять взгляд на законодательство. Я считаю, что будет больше пользы, если правительство скажет: да – люби, да – уважай, да – пропусти пешехода, да – сделай что-нибудь полезное, да – прояви себя. В психологии есть такое понятие, как правило нескольких «да»: чтобы собеседник согласился с тобой, необходимо задать несколько вспомогательных вопросов, на которые он вынужден дать положительный ответ, а затем задать главный вопрос, с которым собеседник по инерции тоже согласится. Если государство говорит «нет» народу, народ тоже отвечает «нет». Если скажет «да», то и ответ получит соответствующий. Вот так и достигается согласие в стране. Такой опыт начала Голландия, почему не продвинуться дальше? Наверно, пора уже выходить из средневековья.

– У меня перед глазами возникла картина: статья такая-то гражданского кодекса, – Сергей закрыл глаза, воображая. – «Влюбленность влечет за собой от месяца до трех лет наличия хорошего настроения». Или: «За переправу бабушки через дорогу предусматривается бонус в виде конфетки».

– Можно и так. Законодательство будущего должно выглядеть как социальная реклама, – согласился Костя.

– «Совершив доброе дело, не забудьте убежать подальше, пока вас не задавило благодарностью», – не унимался Сергей. – «Непревышение скорости на дорогах влечет за собой сохранение жизни»…

– Серега! – донесся крик из окошка кухни – Дима и Ксюша до сих пор там что-то резали или варили.

– Чо? – отозвался Сергей.

– Ты почему раньше не приглашал нас к себе на «виллу»? – спросил Дима в окошко.

Вопрос, казалось бы, безобидный, задел Сергея: дело в том, что Дима за последние полчаса раз десять задавал его и ответ ему, в общем, не был-то и нужен. Дима был обижен тем, что за все лето ни разу не побывал на этой шикарной по меркам города даче, а ведь Сергей и Дима за время знакомства в группе «Скальд» стали едва ли не лучшими друзьями.

Из кухни донесся заливной и поддельный смех Ксюши. В сердце у меня как будто защемило – я испытывал симпатию к этой девушке: то ли потому, что она была одна в нашем мужском обществе, то ли благодаря своему покладистому характеру Ксюша притягивала мужчин, зарождая в них желание защищать это хрупкое создание. К тому же девушка напоминала мне о Вике.

– Костя, кто это изображен у тебя на капоте? – спросил Игорь. – Какой-то бог солнца?

Костя усмехнулся, как усмехаются наивному вопросу школьника, не понимающего материал.

– Это Ярило, – ответил он. – Это скорее чучело, типа такого, которое сжигают на Масленицу: он существует только в определенный праздник.

– И что он означает?

– Наступление весны, – просто ответил Костя. – У славян был праздник в конце апреля, когда весенние холода уже позади и начинается сезон посевов. В этот праздник жители населенного пункта наряжали девушку или парня в белые плащи, надевали венок из цветов и сажали на коня. Этого человека называли Ярило. Он скакал по окрестностям, символизируя наступление весны.

– Историк Фрэзер причислял Ярило к умирающим и воскресающим богам, – добавил Сёма. – То есть, весной он рождался, а осенью, когда сезон урожаев кончался, Ярило умирал.

– А балтийские славяне считали Ярило богом войны, – сказал Костя с улыбкой. – Видимо потому, что наступление весны означало у них сезон набегов: лед на море сходил, и открывалась дорога в дальние страны, да и по земле проще было передвигаться без снежных сугробов.

– Почему на капоте именно такой рисунок? – спросил я.

– Наверно, это символ надежды… нет – символ призыва чего-то, что приведет за собой Весну, – туманно изрек Константин.

К тому моменту угли созрели для шашлыка. Алекс и Сергей занялись установкой подготовленных шампуров. Из дома вышел Дима, хмуро неся на глубокой тарелке вареную молодую картошку в масле, украшенную петрушкой. Чуть погодя явилась Ксюша с простеньким салатом из огурцов, помидоров и болгарского перца.

– Я думал, вы там что-то грандиозное готовите, – весело заметил Константин, на что получил мрачно-молчаливый ответ. У меня в груди заиграла музыка.

– Алекс, а что ты не хвастаешься своими достижениями? – поинтересовался Сёма.

– А я все гадаю, чего же не хватает, – усмехнулся Алекс. – Сейчас поставлю.

– Давай мне, – предложил я, глядя, как Алекс нерешительно переводит взгляд со своих измазанных маринадом рук на карман.

– Возьми, – согласился он.

Я вынул из его кармана флешку и направился к винтовой лестнице, чтобы подняться на второй этаж и подключить накопитель к усилителю. Уже смеркалось. Облака на горизонте растворяли в себе тонущее рыжее Солнце, небо наливалось закатными цветами. Напротив этой картины, на другом конце горизонта огромная сине-черная тень, расправив крылья, ложилась на землю. Второй этаж был невысоко, но этого хватило, чтобы увидеть всю глубину панорамы обеих сторон. Здесь меня пронзила мысль: цикличность истории обеспечивается ее движением от двух противоположностей, толкающих историю туда-сюда друг от друга ввиду разности полюсов, и движение это может быть только вертикально ориентированным – снизу вверх. Не знаю, почему обманутый пивом разум привел в пример именно историю. Наверно потому, что недавний разговор в беседке затронул древнюю славянскую мифологию.

Сторожевые псы у забора по ту сторону дома угрожающе зарычали на кого-то.

Поднявшись на второй этаж, я выполнил назначенную себе задачу и теперь из динамиков звучали аккорды «Скальда».

– Альбом пока без мастеринга, – сообщил Алекс, как бы оправдываясь, Константину и Сёме. – Но для прослушивания уже пригодный. – И внимательно принялся следить за их реакцией, будто молодой поэт, только что продекламировавший одно из своих первых сочинений маме и папе.

– Круто, но на концерте вы играли в разы лучше, – вынес вердикт Сёма, прослушав половину песни. Алекса эти слова огорчили.

Когда первая порция мяса была готова, компания за столом имела довольно поддатый вид. Конструктивные и логичные разговоры к тому времени сменились мистификациями и вполне откровенным бредом: люди за столом разговаривали о предметах, о которых не имели ни малейшего понятия. Меня к тому времени уже совершенно не тянуло к алкоголю, поэтому в дебатах я не участвовал и стремился расширить то умозаключение, посетившее меня на лестнице, но наблюдения за Ксюшей постоянно прерывали это занятие.