Иван Корсак - Гетманич Орлик

где смертельная жатва устелила телами, будто снопами, обширные поля, в

самой гуще-сече был Войнаровский.

– Вы – рыцарь в европейском смысле этого слова, вы – рыцарь своей

козацкой нации, – скажет публично Карл ХІІ в присутствии всей старшины -

шведской и украинской. В самые трагические моменты Андрей Войнаровский

выполняет роль связного между штабами шведского короля и украинского

гетмана.

Фатальное невезение под Полтавой, горькая полынь катастрофы и

отступление с гетманом… И скорбный миг, когда именно он, Андрей

Войнаровский, провел ладонью, закрывая глаза Ивану Мазепе, когда гетман

отходил в вечность.

Отнюдь не все безоблачно складывалось у Андрея Войнаровского с

новым гетманом Филиппом Орликом. Значительная часть казацкой старшины

таки хотела его, Андрея, призвать к гетманской булаве, и Карл ХІІ

придерживался той же мысли, но сам Войнаровский наотрез отказывался.

Однако ему, как племяннику Мазепы, досталась в наследство львиная доля

сокровищ и имущества покойного гетмана.

Филипп Орлик несколько по-иному смотрел на унаследованное.

Оставленное Иваном Мазепой добро он считал публичными фондами, и оно

должно было принадлежать всему козачеству. Орлик не стал опротестовывать

решение специально созданной комиссии, удерживал все эмиграционные

дела большей частью за собственный счет, нередко оставляя жену с дочерями

в большой нужде. Мужчина истинно гетманской высоты и безупречной чести,

он не затеял с племянником покойника денежной распри, а сосредоточился на

более важных делах. Лишь в письме к Карлу ХІІ от 13 ноября 1719 года

искренне сознался: «Я молчал, хотя все мое существо воина восставало

против этого молчания». Такая позиция нового гетмана не расколола

эмиграции, и Андрей Войнаровский вместе с другими принимает деятельное

участие в написании первой украинской Конституции. И не только…

…В каменной клетке, сырой и битой плесенью, Андрей на третий день

стал кашлять. Этот кашель начинался мелкими уколами. Будто иглой, он

20

пронизывал грудь изнутри и постепенно доходил до хрипа. Легкие играли

старой истрепанной гармошкой, в конце концов раздувались и вот-вот могли

лопнуть от неимоверно-мучительной натуги. Несколько часов кряду

Войнаровского водили на допрос, и следователь льстиво все интересовался,

что он делает здесь, в Гамбурге.

– Я – полковник украинского войска. И полковник шведской армии Его

Величества Карла ХІІ. Вы не имели права меня арестовывать, – на каждый

вопрос монотонно отвечал Войнаровский.

А дальше снова были сырые позеленевшие стены и кашель, который

разрывал грудь… На девятый день друзья подкупили доблестную неподкупную

московскую охрану, и он передал письма жене.

«Моя дорогая Аня!

Должно быть, тебя уже известили о моем несчастье, а именно как

арестовывал меня в Гамбурге московский резидент, в доме которого я сижу

уже девятый день. По причине интервенции трех министров, а именно

шведского, цесарского и французского, город не позволяет меня вывезти.

Таким образом я надеюсь с Божьей помощью отвоевать еще свободу. Так

что ты этим слишком не огорчайся, так как я хоть и должен был быть

заключен к приезду его царского величества, но однако, смею надеяться,

что он поступит со мной как справедливый господин, зная, что я никогда

не впутывался в какие-либо заговоры с моим дядей. Милая моя жена, ты

имеешь на руках распоряжение, которое я отдал в письме перед моим

отъздом. Так что не теряй надежды, что его величество король шведский,

справедливый и ласковый господин, не позволит, чтобы несправедливость

сия случилась с тобою и моими детьми. Наоборот, поскольку его

величество держал меня под своей высокой опекой, постольку перенесет

эту опеку также и на тебя ,и моих детей. Обязательство его королевского

величества находится в руках Эреншильда, так что ты с детьми, пока я

зажат в московском кулаке, должна приблизиться к нему и достать этот

документ. Моя шкатулка с бумагами также в добрых руках и не пропадет.

Проси лишь Бога, чтобы я вышел из-под ареста, а тогда снова все пойдет

на лад. Прошу передать привет всем, кто ко мне благосклонен, и уверить,

что я остаюсь и т.д.

С. А. Войнаровський»

(Перевод писем семьи Войнаровских здесь и далее подается по книге

Альфреда Иенсена «Семья Войнаровских в Швеции. Дополнение к истории

невзгод соратников Мазепы»).

В последние годы жизнь Андрея Войнаровского казалась сплошным

удовольствием. Красивый и зажиточный шляхтич путешествует себе по

Европе, развлекается, гуляет и волочится за женщинами на баллах при

монаршьих дворах Европы, будучи везде принятым в аристократических

кругах. Между тем он заводит нужные знакомства, ищет и находит союзников

для освобождения Украины. Самые именитые особы королевских дворов

подолгу числятся в его должниках, и зажиточный дворянин деликатно не

21

напоминает отдавать одолженное, в частности и Карлу ХІІ. Шведский король

вообще все более глубже влезает в долги Войнаровскому (это кроме взятого у

украинского войска через посредство Орлика). Лишь в течение 1709–1713

годов монарх набрал у него 57 800 дукатов, 60 000 цесарских талеров, 45 000

талеров Альберта. Весь Гамбург сплетничал по поводу вероятного романа

Андрея с графиней Авророй Кенигсмарк. Неизвестно, бывает ли дым без огня,

однако именно в изысканном салоне графини Войнаровский ближе

познакомился и стал приятелем Матесона, влиятельного английского

дипломата. Британия к тому времени весьма зорко и осторожно посматривала

на восток, на русское нашествие в западном направлении, на экспансию в

Северную Европу и угрозу всей тогдашней европейской цивилизации. Подолгу

речь шла о трагедии козацкой нации. Сожженные села и истребленный люд,

плоты с распятыми украинцами, плывущие в кладбищенской тишине по

тихому Сейму. .

Это была своевременная информация: в британском парламенте как раз

решался вопрос об отношении к России, эскадра адмирала Нориса уже

вошла в Балтийское море. Петр І небезосновательно боялся, что украинцы в

борьбе за волю найдут себе союзников на Западе, как и осенью 1708 года.

Бесстыдно подрывая все тогдашние международные основы, Россия

решилась на арест Войнаровского – в случае вооруженного конфликта

большой культурный европейский центр, свободный город Гамбург, не устоял

бы против русского нашествия. Ибо, воюя со шведами и их польскими