Евгений Костюков - Лаки. Исцеление порока

грез. Само собой нам приходилось платить, но деньги для меня ничего не значили, с этими

таблетками я снова видел родителей, я мог с ними говорить. Чувство реальности

постепенно покидало меня, я даже не сразу заметил, что Клод уже несколько дней не

появлялся в подпольном клубе, где мы были завсегдатаями. Немного протрезвев, я решил

навестить его жилье, узнать, почему он не приходит веселиться с нами.

Я застал его собирающего вещи. Я удивился, и спросил его, что происходит. Оказалось, что Клод несколько дней назад встретил свою жену, и она предложила ему вернуться

домой, в семью, сказала, что дети очень скучают по нему. Он приободрил меня, что мы так

же остаемся друзьями, но у него больше не будет столько свободного времени, но я смогу

приходить к нему домой, где он меня познакомит с женой и детишками. Я показал ему

всем видом, что очень рад за него, хотя на самом деле очень расстроился, и даже немного

разозлился. Я предложил Клоду организовать последнюю, можно сказать холостяцкую

вечеринку. Мой друг сомневался какое-то время, но под моим напором и угрозой обиды, сдался. Этим же вечером мы отправились в излюбленное место. Снаружи оно выглядело

как обычный склад с промышленной зоне, на окраине города, но внутри это было вполне

сносное место для таких, как мы.

Людей в ту ночь было очень много, но я никак не мог найти взглядом нашего поставщика

билетов в альтернативный мир. Спросив у бармена, моему расстройству не было предела, оказалось, что его задержали полицейские и сейчас он сидит за решеткой. Не унимаясь, я

бродил по клубу в поисках другого поставщика. Радости не было предела когда я его

нашел, по совету все того же бармена. Но радость была не долгой, у него осталась всего

одна таблетка, но он обещал принести завтра. Выругавшись, что завтра он может их

оставить себе, я решил порадовать Клода, и купил ему «подарок». Клод, взяв таблетку,

сказал, что это его последний отрыв, что он решил завязать, иначе он может снова

лишиться семьи. Я понимающе кивал, хотя был уверен, что смогу его иногда уговаривать

составлять мне компанию. Клод запил таблетку и со смехом ушел танцевать. Я в этот

момент, не теряя времени, познакомился с двумя сестрами, которые были проездом в

нашем городе и по совету бывавших здесь друзей, пришли в клуб. Мне это было на руку, не придется никому ничего объяснять в очередное похмельное утро.

Но тут ко мне неожиданно подбежал Клод, надо признать выглядел он не лучшим образом.

Он сказал, что ему не хорошо и он пойдет в туалет. Я сказал, что мы его ждем, глазами

показывая на спутниц. Как только Клод ушел, я вернулся к обольщению девушек. Когда

сестры готовы были уехать с нами, я оглядел клуб глазами, но Клода не было видно. Я

попросил девушек подождать и в очередной раз, выругавшись о несерьезности своего

друга, ушел на его поиски. Так и не найдя его в зале и коридоре, я отправился в туалет, вспомнив, что он что то говорил. Две из трех кабинок были пустые. Открыв третью, я

ужаснулся, у меня из рук выпала сигарета. Я, стоя как вкопанный, а Клод лежал на полу, его трясло, изо рта у него шла пена, он что-то пытался сказать. Я моментально протрезвел, но я не смог подойти к нему, я побежал. В страхе я выбежал из клуба, и побежал в сторону

центра города. Я никому ничего не сказал. Кое как, добравшись до дома, я выпил еще один

полный стакан и видимо на фоне стресса вырубился на кресле в гостиной.

Проснувшись утром, я смутно помнил вчерашний вечер, все было в мутной дымке. Решив, что все это мне приснилось, я спокойно пошел в душ, после чего приготовил себе завтрак, хотя время уже было скорее обеденное. Пройдя в гостиную с приготовленной едой, я

включил телевизор. Переключая каналы, я наткнулся на выпуск новостей. Картинка в

экране была до боли знакомой, показывали репортаж про тот самый клуб. Со слов

очевидцев и репортеров, в ту ночь в клубе отравились около двадцати человек, те самые

таблетки, одну из которых я дал Клоду, содержали, что то очень опасное для здоровья

человека. Девятнадцать человек вовремя успели обратиться за помощью, и их жизни

ничего не угрожает. Погиб один парень, его нашли в туалете только утром, когда к зданию

клуба начала подъезжать полиция, получившая информацию от врачей. Он был еще жив, но по дороге в больницу его организм не выдержал, он умер.

У меня перехватило дыхание, я не мог пошевелиться. Я поймал себя на мысли, что я не

чувствую вины, меня сковал страх, за то, что будет, если полиция узнает, что я ему дал эту

таблетку, что было бы, у того парня осталась не одна штука. Я не думал о Клоде, у меня не

было угрызений совести или малейшего чувства вины, был только страх за свою шкуру.

Как я мог быть таким, я бросил своего друга, единственного человека, который искренне

был всегда рад меня видеть. Я мог его спасти, просто передав бармену, что в туалете

погибает человек, или сделав анонимный звонов в скорую помощь. Но я этого не сделал, я

как крыса, бегущая с корабля, бросил своего товарища. Я оставил детей без отца, и не дал

ему шанса наладить жизнь. В тот момент меня заботило только, то, как бы на меня не

вышли полицейские, ведь все видели, что мы пришли вдвоем, и всегда приходили вдвоем.

Но я успокаивал себя тем, что того самого дилера нашли, он оказался знакомым одной из

пострадавших.

– Клод, как мне жаль тебя, и того, чего ты лишился из-за меня, – еле слышно

прошептал я, и посмотрел на небо.

С того самого дня, я полностью отказался от таблеток, порошков и прочей радости. Меня

всегда спасал алкоголь и курительные смеси, которых было всегда и везде в избытке.

После смерти Клода, я ни разу ни с кем не сближался, каждый раз отстраняя от себя

людей, которые пытались идти со мной на контакт. Приходя в новую компанию, я

задерживался самое долгое на два, три дня и просто уходил. С женщинами у меня было

все еще проще, мне хватало нескольких часов, и я отправлялся за новой целью. Каждый

раз я просыпался окруженный новыми людьми или в одиночестве. Барьер внутри меня не

позволял поступать иначе. Возможно, во мне жило чувство вины за смерть друга,

возможно, я боялся навредить кому то еще, в тот момент я не думал об этом, я просто

двигался дальше, заглушая внутренний голос обильными возлияниями, и плотскими

утехами. Несколько раз я лечился от последствий частой смены партнерш. Иногда по

утрам я сам себя ненавидел, я проклинал себя и свое безволие, но все проходило, как

только я добирался до лучшего, по моему мнению, лекарства. Более десяти раз меня

арестовывали на неподобающее поведение, мелкое хулиганство или просто найдя,