Анатолий Бышовец - Не упасть за финишем

Шалимов, как и Михайличенко, потом тоже столкнулся с проблемами адаптации в Италии. Там был камень преткновения в виде голландской парочки Бергкамп - Йонк. Первый ассоциировал себя на поле только с соотечественником, они блестяще понимали друг друга на поле. Поэтому Игорю было очень сложно, и именно это обстоятельство еще больше возвеличивает цену того, что он все-таки в «Интере» играл. Для этого нужен суперхарактер.

Появление некоторых игроков в сборной вызывало в обществе удивление. Например, Юрий Морозов в ЦСКА вообще не воспринимал Дмитрия Галямина как игрока национальной сборной. Но у него были хорошие физические качества, и, если его ограничить определенным заданием, локализировать задачи, можно было получить достойную отдачу. Единственное, что пришлось учить его чуть ли не с азов играть головой - правильно занимать позицию, рассчитывать полет мяча. Но Дима был обучаемый. И ведь он выключил из игры Виалли в ответном матче с Италией!

* * *О сборной Венгрии следует говорить несколько особо. Команда состояла из классных футболистов вроде Детари и Киприха и была выученной. Особенно хорошо у нее получались игра в обороне «в линию» и выполнение искусственного офсайда. Практически весь предыгровой сбор в Симферополе перед матчем в Будапеште мы методично работали над тем, чтобы научиться ловить соперника на противоходе, над атаками из глубины. И в итоге навык нам очень пригодился - Михайличенко как раз вылетел на передачу Алейникова и забил единственный гол в матче.

С Алейниковым, между прочим, мы тоже работали по специальной программе. Меня очень беспокоил Детари, и мы с Сергеем (он должен был контролировать венгра) провели много времени за просмотром видеозаписей - как Детари врывается, где открывается. Алейников вообще был футболист с отличной психикой, очень уравновешенный, легко все схватывал и претворял в жизнь.

Перед той игрой в Будапеште произошел забавный случай. Мы жили, кстати, прямо на стадионе, и вот закончилась установка, я иду по коридору. Вдруг из комнаты прямо на меня выходит Ахрик Цвейба и курит.

Через полтора часа игра! Он увидел меня (вспомните Болгарию и мое чутье), чуть сигарету из рук не выронил. Я рассмеялся: «Ахрик, если это помогает, то кури!»

А вот в ответной игре с венграми нашла коса на камень - мы сыграли дома 2: 2. Не сумели просчитать их стандартное положение - был обычный вброс аута, метров на 30-35, чего мы не видели в исполнении венгров ни на одной из просмотренных видеозаписей. Как мы проспали Киприха - до сих пор не могу понять! Мы осложнили себе турнирную ситуацию, и домашнее поражение от Италии означало бы «волчий билет».

Как сейчас помню - в Москве был туман. Для тех и для других вопрос стоял просто - to be or not to be. Напряжение - запредельное. Как построить игру, когда трибуны будут гнать команду к победе? Как заставить раскрыться Италию, чемпиона по тактическим изыскам, но которого, тем не менее, нужно было кровь из носу побеждать? Нам нельзя было пропустить, и меня, конечно же, беспокоила психология игроков.

За сутки до матча произошел интересный эпизод в Новогорске. Игроки возвращались с тренировки, а я общался в вестибюле нашего корпуса со знаменитым тренером фигуристов Стасом Жуком. Человек он неординарный, жесткий, им невозможно было манипулировать. И все знают его потрясающих воспитанников, чего стоит только одна Роднина! И вот он обратил внимание, что футболисты идут какие-то понурые, все погруженные в размышления, зажатые. Чувствуется, что они впали в предстартовое волнение. И тут Жук неожиданно накидывается на них: «Да так вас растак, вы кого боитесь?! Да посмотрите, кто это вообще такие, итальянцы ваши!» Игроки опешили, встрепенулись, их словно облили холодной водой. Шоковая терапия! Жук подмигнул: «Ну, как я им?» - «Знаешь, даже я завелся…»

Поначалу итальянцы превосходили нас в скорости, пришлось уже по ходу матча менять местами Шалимова и Кулькова. Но у нас был прекрасный момент, чтобы открыть счет, - к удивлению итальянцев, к атаке подключился Чернышов, вышел, как и Протасов в первой игре, один на один, но тоже не забил. Но та игра стоила свеч!

Учитывая, что до этого матча мы играли с Италией на товарищеском турнире в Швеции, то есть играли в третий раз за год, уже притерлись друг к другу. Чтобы разорвать абсолютный баланс сил, следовало придумать что-то неординарное. Человеком, способным на это, был Колыванов. Очень техничный, нестандартный игрок, он обладал потрясающими голеностопами, просто шарниры! Отобрать мяч - невозможно, он тормозил так неожиданно, что соперник буквально пролетал мимо. Игорь должен был ехать на Олимпиаду, но… Любви все возрасты покорны, а, когда тебе 20 лет и ты влюбился, такая ситуация не может не повлиять на карьеру. Для меня до сих пор самая большая боль в том, что я не взял Колыванова в Корею. Надо сказать, у него тогда был заметный спад, хотя сейчас мне кажется, он принес бы пользу той команде. Увы, так бывает. Называется эта грустная история просто: не судьба.

Теперь Канчельскис. Еще один игрок, который сделал сам себя. Представьте себе, что это такое - в матче с итальянцами не уступить ни в одном единоборстве и не уступить Мальдини в целом. Я бы рискнул назвать Андрея лучшим игроком за всю историю нашего футбола на своей позиции. Может быть, он уступал в технике тому же Численко или Метревели, но по эффективности действий он был великим. Притом Канчельскис еще не был звездой в нашем чемпионате, играл в Киеве, Донецке… Опять же человеческие качества этого футболиста были запредельными, что и позволило ему впоследствии сделать блистательную карьеру. Благодаря таким людям мы сделали то, что многим казалось нереальным, - оставили за бортом Евро-92 Италию и вместо нее поехали туда сами.

Впрочем, нужно было еще одолеть Кипр. Подготовка к этой игре выдалась непростой. Во-первых, была отвратительная погода. Во-вторых, у некоторых игроков откуда ни возьмись возникло какое-то непонятное пренебрежительное отношение к работе. Больше всего претензий у меня было к Добровольскому.

Я понимал, что если мы сейчас что-то не предпримем, то проблема разрастется. Такой микроб действует быстро, так же незамедлительно следовало его убить. Несмотря на наши добрые отношения с Игорем, я отправил его со сбора домой. Команде нужен был конфликт, для того чтобы встряхнуться. У Добровольского специфический, сложный характер - разговоры с позиции силы, уговоры не проходили. Либо работаешь, либо нет. Не готовишься - уезжай. На уговоры времени не было. Я сказал ему: «Если не можешь перестроиться, уезжай. Но помни: закрыть за собой дверь очень легко, открыть снова - неимоверно сложно». Игорь уехал. Мы два тайма мучились с Кипром, и, если бы на выручку не пришел Мостовой со своими нестандартными действиями, бог знает что могло бы произойти.