Давид Рикардо - Начала политической экономии и налогового обложения

Если я смотрю правильно на этот вопрос, допуская, что относительно увеличения количества нашего обращения можно сделать заключение из увеличения количества банковых билетов в 5 ф. и выше, и нельзя никаким образом составить себе понятия по увеличению числа билетов в 1 и в 2 ф., которые становятся на место вывезенных или спрятанных гиней, то я должен вполне отвергнуть расчеты Пирса, потому что они основаны на предположении, что всякое увеличение билетов этой категории представляет и увеличение всего обращения на ту же сумму. Если мы обратим внимание на то, что в 1797 году в обращении вовсе не было билетов в 1 и в 2 ф., но что их место было всецело занято гинеями, и что, начиная с этого периода, их было выпущено не менее 7 миллионов, частью для замещения вывезенных и спрятанных гиней, частью же для сохранения пропорции между обращением для более и для менее значительных платежей, то мы увидим, к каким заблуждениям может приводить подобная аргументация. Я не могу приписывать записке Пирса, о которой идет речь, никакого значения в противоположность тому мнению, которое я сам решился высказать, а именно, что неблагоприятный торговый баланс и последующий низкий курс всегда могут быть прослежены до относительно чрезмерного и дешевого обращения [90]. Но если бы умозаключения Пирса и не были столь же неправильны, как были неправильны его факты, то извлеченные им из последних выводы не гарантированы ни в каком случае.

Пирс утверждает, что возрастание количества банковых билетов с января 1808 года до Рождества 1809 года было от 17 до 18 миллионов, или простиралось на 500,000 ф. ст., что курс на Гамбург в течение того же периода упал от 34 ш. 9 гр. до 28 ш. 6 гр., след., увеличение количества билетов простиралось менее чем на 3 %, а упадок курса более чем на 18 %.

Но откуда почерпнул Пирс то сведение, что на Рождество 1809 года в обращении находилось только 18 миллионов банковых билетов? Просмотрев все отчеты, которые мне удалось найти относительно количества банковых билетов, находившихся в обращении в конце 1809 г., я могу прийти лишь к тому заключению, что утверждение Пирса неверно. Мушет дает в своих таблицах по четыре банковых отчета в год. В последнем отчете за 1809 год он определяет количество банковых билетов в обращении в 19.742,998 ф.

В приложении к отчету «Комитета о Слитках» и в отчетах, недавно составленных для палаты общин, количество банковых билетов в обращении

12 декабря 1809 года оказывается равным 19.727,520 ф.

1 января 1810…………. 20.669,320 ф.

7 января 1810…………. 19.528,030 ф.

В течение нескольких месяцев до декабря оно не было ниже. Когда я в первый раз обратил внимание на эту неточность, то я полагал, что Пирс опустил в своих обеих оценках почтовые билеты банка, хотя в декабре 1809 года сумма их не превосходила 880,880 ф.; но, заглянув в отчет о количестве банковых билетов, находившихся в обращении с включением почтовых билетов в январе 1808 года, я увидел, что Пирс показал их в большей сумме, чем я мог где бы то ни было найти: в самом деле оценка его превосходит отчет банка от 1 января 1808 г. на сумму около 900,000 ф., так что с 1 января 1808 г. по 12 декабря 1809 г. количество их увеличилось от 16.619,240 до 19.727,520, что составляет разность, превышающую 3 миллиона, а не 500,000, как определяет ее Пирс, и разность в 2 милл., если верна цифра Пирса относительно января 1808 года.

Сверх того, в утверждении Пирса, что с 1 января 1803 г. до конца 1807 г. количество банковых билетов возросло от 16 до 18 милл., прирост в 1 милл., мне кажется, на миллиона превосходит действительность. Увеличение количества билетов в 5 ф. и выше, с включением почтовых билетов, не превзошло в течение этого времени 150,000 ф. Указать на эти ошибки важно в тех видах, чтобы, те, которые, вопреки моей аргументации, стали бы соглашаться в принципе с Пирсом, могли видеть, что факты в данном случае не гарантируют выведенных из них последним заключений, и что, вообще, все расчеты, основанные на случайной сумме билетов в течение дня, недели, когда среднее число за несколько времени до того или после того оказывается больше или меньше, не принесут большой пользы при опровержении теории, которая для подтверждения своей истины располагает всякими другими доказательствами. Такой теорией я признаю ту, которая утверждает, что неограниченное увеличение обращения, которое не может быть приведено ни к какой постоянной единице, должно и может порождать собою постоянное понижение вексельного курса сравнительно с другой страной, обращение которой имеет в своем основании подобную единицу.

Определивши то значение, какое можно придавать записке Пирса, я призову теперь внимание читателя к таблице, извлеченной мною из положений «Комитета о Слитках» и из бумаг, которые с тех пор были представлены в палату общин. Я попрошу его сравнить количество обращения крупных билетов с колебаниями вексельного курса, и убежден, что он не найдет никакого затруднения в примирении высказанного мною начала с действительными фактами данного случая, особенно, если он обратит внимание на то, что действие увеличения количества обращения обнаруживается не вдруг в полном объеме, а требует, известного промежутка времени; – что возвышение или понижение ценности серебра сравнительно с золотом изменяет относительную ценность обращения Англии и Гамбурга, и таким образом делает обращение той или другой из этих местностей относительно чрезмерным и дешевым; – что, как я уже заметил, тот же самый результат наступает в нашей ли стране или в тех странах, с которыми мы ведем торговлю вследствие изобильного или недостаточного урожая, или благодаря какому-либо иному увеличению или уменьшению действительного богатства этих стран, которое, изменяя относительную пропорцию между товарами и деньгами, изменяет и ценность орудия обращения. С этими поправками я опасаюсь лишь того, чтобы не нашли, что возражения Пирса могут быть отвергнуты, не прибегая к признанию несостоятельным самого начала, которое, если бы получило применение, установило бы меркантильную теорию вексельного курса и могло бы быть сделано ответственных за столь значительный отлив орудия обращения, что противовес последнему может быть найден единственно в сокрытии нашей монеты в банке и в освобождении директоров от обязательства уплачивать металлом по билетам.

Данные, представленные Пирсом Комитету о Слитках [91].

После этого периода, под влиянием значительного торгового расстройства, громадного ввоза хлеба, тяжких субсидий, курс на Гамбург продолжал падать и 2 января 1801 г. равнялся —