Катрин Марсал - Кто готовил Адаму Смиту?

Одна из проблем патриархата – он ведёт к неправильным экономическим измерениям. А способ измерения важен.

Если вы убеждены, что рынок решает все проблемы саморегулированием, вам нужна несколько иная экономическая статистика. Вы можете удовлетвориться, назвав экономические теории выдающимся произведением искусства, математической инсталляцией на тему очаровавшего нас мифа. Но, если вы намерены использовать экономику для достижения социальных целей, вы обязаны понимать, как она работает. Если вам нужна правильная картина рынка, вы не можете выбросить то, чем занята половина населения земли половину времени.

Исключая неоплачиваемую женскую работу из экономических моделей, мы никогда не поймём связь между неформальной занятостью, бедностью и гендерным неравенством. Если мы намерены понять, почему страна развивается так, а не иначе, мы должны принимать во внимание не только личную выгоду, жадность и страх, но и другие движущие силы.

Экономическая теория предлагает нам такой способ видения мира, который позволяет диагностировать проблемы какого-либо государства, формулировать условия для общественных дебатов, определять перспективы развития и выписывать рецепты на исцеляющие лекарства. Потому что теория утверждает, что оседлала человеческую природу. Если национальная экономика намеревается сыграть роль в решении проблем человечества, она обязана «развидеть» мир мужских фантазий, в котором существует только один пол.

Сами экономисты видят свою роль в обеспечении общества знаниями, необходимыми для управления экономической системой. Но современная национальная экономика не опирается на труды таких учёных, как Альберт Эйнштейн или Исаак Ньютон. Экономисты стали, скорее, наследниками теологов типа Фомы Аквинского и Мартина Лютера. Об этом пишет Роберт Нельсон в книге «Экономическая теория как религия». Нельсон, сам экономист, уверен, что гораздо более важная задача экономистов заключается в том, чтобы выполнять роль современных священников и распространять веру в экономический прогресс как путь к спасению.

Основатели экономической науки описывают собственное исследовательское поле в мессианских терминах. Злоба, боль и даже смерть в значительной мере являются следствиями материальной нужды в мире. Мы воруем, потому что голодны, страдаем, когда у нас нет денег, и во многих случаях умираем, поскольку лишены ресурсов, которые позволяют выжить.

Экономическая наука настаивает, что вывести мир из этого состояния можно только с помощью правильно сформулированных, правильно внедрённых в жизнь и правильно применяемых на практике общественных принципов. Экономисты считают, что их долг – распространять эти принципы и тем самым спасать мир. Но сегодня мы знаем, что всё не так просто:

• человек может умереть от одиночества, а не только от нехватки пищи или воды;

• младенец, которого никто не берёт на руки, к которому никто не прикасается, может не выжить, даже если материально получает всё необходимое;

• богатые тоже крадут. Спросите какого-нибудь воротилу, вроде Бернарда Мейдоффа.

После достижения определённого уровня человеческое общество не обязательно становится счастливее по мере экономического роста. Но Роберт Нельсон не видит ни этого, ни недостатков современной экономики при описании реальности как проблематики. У человека экономического получилось стать мифом. Но этот миф активно используется, поскольку заставляет нас фокусироваться на нужных вещах.

Религиозная вера в экономику как науку выполняет важную экономическую функцию, считает Роберт Нельсон. Независимо от экономических теорий об устройстве человека и рынка, эта вера делает легитимной определенную шкалу ценностей, вокруг которой сосредотачивается общество и которая создаёт условия для экономического роста.

Нельсон оглядывается назад как политический советник. Он подчёркивает, что всегда видел свою роль именно в том, чтобы все решения принимались с учётом экономических ценностей. Потому что искренне считал, что для общества эти ценности самые лучшие. И до сих пор считает именно так, как и большинство миссионеров. Даже если бога нет, священники всё равно сделали много хорошего для этого мира. То есть Нельсон полагает, что экономические теории дают откровенно неверные описания мира и человека, но эти описания принесли обществу много полезного. Именно они служили предпосылками развития в последние 200 лет.

Наша западная убеждённость в том, что религия должна «быть правдой», чтобы мы могли верить, это чисто западный подход, пишет он. Оценивать религию можно не только исходя из того, насколько она близка к «правде», но и из того, какой мир она создаёт.

Сегодня экономическая наука – это доминирующая религия западных стран. И пока мы продолжаем верить в экономические силы, будет сохраняться спрос на класс священнослужителей, способных производить подходящие религиозные толкования и символику. И пусть экономисты так толком и не научили нас, как работает реальная экономика, но созданная ими фиктивная картина рынка – это шедевр, которым мы должны восхищаться. Кроме того, нам подарили язык, на котором мы можем обсуждать экономические вопросы. Одно это уже подвиг, уверяет Нельсон.

Возможно, в чем-то он прав. Религия или нет, но, независимо от сложности применяемых в экономике математических моделей, здесь неизменно содержится система ценностей. Выраженная фактами, моральными допущениями и различными кредо, эта система выстраивается в то, что мы сегодня называем экономической логикой. Разумеется, показатели инфляции, безработицы и всего прочего, что анализируется экономистами, помогли обществу достичь такого выдающегося уровня развития. Но на этом экономическая наука никогда не останавливалась. Она утверждала, что отвечает за гораздо большее, и… начала заблуждаться.

Формально экономической церкви нет, не существует верховного духовенства и канонизированных текстов, нет даже однозначного определения, что такое «экономическая теория». Но идеей, что рынок заложен в человеческой природе, пропитан каждый день нашей жизни. Она всё глубже проникает в культуру. Нас призывают обращаться к ней снова и снова, в самых разных областях. Поэтому дискуссия о человеке экономическом касается каждого из нас. И вопрос не только в том, как вооружить экономическую науку положениями, которые в большей мере соотносились бы с реальностью, и сделать так, чтобы наука не способствовала краху мировой экономики. Вопрос в том, как сохранить репутацию и идти дальше.

Логика рынка – отличное средство, чтобы определить, какую помаду следует производить, для кого, какого она будет цвета и сколько будет стоить. Роза пахнет лучше, чем капуста, но это ещё не значит, что суп из розы будет вкуснее, чем суп из капусты, написал американский сатирик Х. Менкен. Рыночная логика прекрасно работает в одной области, но это не значит, что её нужно переносить во все. А именно это, увы, было главным экономическим проектом последних десятилетий.