«Адам Смит» - Суперденьги. Поучительная история об инвестировании и рыночных пузырях

а. Мы выбираем объекты инвестирования на основе их стоимости, а не популярности.

b. Наши инвестиции нацелены на минимизацию риска постоянной потери капитала (не кратковременных убытков от падения цен).

c. Все мои средства, а также средства моей жены и детей вложены в наше инвестиционное товарищество.

Поскольку Уоррен уже ликвидировал товарищество, я не мог купить его долю. Теперь деньги товарищества были вложены в акции старой компании из Новой Англии, Berkshire Hathaway, которые торговались на так называемых «розовых листках», т. е. на внебиржевом рынке. Я полюбопытствовал, что это за Berkshire. Ничего особенного, обычная еле сводящая концы с концами текстильная компания из Новой Англии.

«Конечно, в условиях перегретого рынка Berkshire вряд ли будет столь же доходной, как Xerox, — писал Уоррен своим инвесторам, — но это очень надежная компания. Мы не инвестируем в бизнес, где все решают технологии, которые выше моего понимания». Привлекательность Berkshire была в том, что она имела $18 чистого оборотного капитала на акцию, а инвесторы Баффетта заплатили всего $13.

Я не стал покупать Berkshire Hathaway. Перед отъездом я признался, что не хочу работать над книгой Бена Грэхема. Уоррен, как оказалось, тоже не испытывает энтузиазма. Вместе мы написали Бену письмо, в котором уверяли его, что книга совершенно не требует переработки.

Эту небольшую историю о Бене и Уоррене вы найдете на страницах моей книги. Когда она впервые вышла в свет, издательство Random House устроило вечеринку. На ней появился и Уоррен, который развлекался от души. Мы сфотографировались на память. На снимке у меня неприлично длинные волосы, а прическа Уоррена… скажем так, нормальная. Для американской глубинки. Мы до сих пор поддерживаем отношения.

— Кто такой этот Уоррен Баффетт? — спрашивали в The Washington Post Company, когда Уоррен купил долю в их компании, и заказали полсотни экземпляров «Суперденег».

Я забрасывал идею насчет Washington Post моим друзьям с Уолл-стрит. Они в упор ее не видели.

— Газеты в больших городах прекратили существование, — заявили они. — Грузовики с газетами не могут продраться через все эти пробки. А проблемы с рабочей силой? Да и вообще, люди теперь смотрят новости по телевизору.

В любом случае, это не новая Xerox.

В 1976 г. корпорация Руперта Мердока затеяла недружественное поглощение The New York Magazine Company. Я был одним из основателей этой компании, купив в свое время ее акции по 5 центов. В течение восьми лет мы выстраивали уникальную организацию. В нашу группу изданий входил не только New York Magazine, но и Village Voice , а также калифорнийский журнал New West. А теперь Мердок купил 50,1 % акций.

Я позвонил Уоррену и начал плакаться.

— Хочешь ее вернуть? — спросил он.

Я навострил уши. Он прислал мне годовой отчет мердоковской News Corp. Отчет был напичкан британской и австралийской бухгалтерской терминологией. Я не понимал ее.

— Рыночная капитализация News Corp всего-то $50 млн, — сказал Уоррен. — За $27 млн ты можешь получить две крупных газеты в Австралии, 73 еженедельных газеты в Великобритании, две телевизионных станции, 20 % авиакомпании Ansett Airlines и попутно вернуть себе любимый журнал.

— И как же мы это сделаем? — спросил я.

— Кто это «мы», кемосабе? — переспросил Уоррен, воспользовавшись словцом из старых радиопостановок «Одинокого рейнджера». — Ты хочешь вернуть свой журнал. А я говорю тебе, как это сделать.

— Да, но Мердок контролирует News Corp, — сказал я.

— Ты невнимательно читаешь, — заметил Уоррен. — Посмотри-ка на примечание под номером 14. У компании Clarendon 40 %. Остальное принадлежит австралийским организациям. Что такое Clarendon? Это Мердок и его четыре сестры. А нужна-то одна сестра, плюс акции в обращении и годик в Австралии… Кстати, угадай, кто из нас проведет этот годик в Австралии?

Ни в какую Австралию я не поехал и журнал тоже не вернул. А надо бы мне было купить эту News Corp. Мердок продал наши журналы во много раз дороже того, что он потратил на свой рейдерский захват.

Когда мы запускали наше еженедельное телешоу «Адам Смит», мы начали с Омахи. Это было первое появление Уоррена на ТВ, которое очень долго оставалось единственным. Уоррен сразу пустился в свои бейсбольные аналогии.

— Когда я смотрю на менеджеров моих компаний, я ощущаю себя Миллером Хаггинзом с его составом Yankees 1927 г. (То была настоящая Yankees с Бейбом Рутом и Лу Геригом.)

Или такой вариант.

— На фондовом рынке ты навроде бэттера [9] [9] Бэттер — игрок команды нападения в бейсболе, отбивает броски питчера другой команды. При этом бэттер может сделать не более трех промахов, в противном случае команды меняются ролями. — Прим. пер . , а рынок — это питчер. И вот рынок бросает тебе мяч за мячом, но в этой игре пропущенные мячи не считаются. Рынок может делать сотню подач каждый день, но ты не обязан отбивать их до тех пор, пока не увидишь по-настоящему стоящую подачу.

— Так, выходит, можно и за полгода ни разу не замахнуться?

— Да хоть два года не замахивайся. В этом-то вся прелесть того, что Berkshire не торгуется на Уолл-стрит: ни один болван не орет из-за ограждения: «Да лупи же ты, мазила!»

Уоррен развивал эту тему и в последующих телеинтервью со мной.

— Ты как-то сказал: «Они могут закрыть Нью-Йоркскую биржу на два года, меня это не волнует». Но при этом все считают тебя инвестиционным гуру. Как это увязать?

— Закрыта биржа или нет — это никак не влияет на стоимость The Washington Post. Нью-Йоркская биржа не работает по выходным, но крапивница у меня от этого не появляется. Когда я смотрю на компанию, цена волнует меня в последнюю очередь. Ты же не спрашиваешь три раза в день, сколько стоит твой дом? За каждой акцией стоит бизнес. И спрашивать надо о стоимости этого бизнеса.

Однажды Уоррен прислал мне подшивку годовых отчетов National Mutual Life Assurance за тот период, когда президентом этой компании в Англии был лорд Кейнс. «Этот парень знал, как надо писать отчеты председателя», — отметил Уоррен на вложенной записке.

Его собственные послания акционерам Berkshire Hathaway стали еще знаменитее, чем отчеты Кейнса. Это настоящие учебные материалы. В них детально описывается не только деятельность компании, но и учетная политика с простой, четкой и понятной системой оценок.

На годовых собраниях акционеров Berkshire в Омахе присутствует более 10 000 человек, а сам Баффетт вместе с вице-президентом Чарли Мунгером часами отвечает на вопросы — любые вопросы. Это уникальный семинар, посещаемость которого каждый год ставит новые рекорды. Независимо от того, каким был истекший год для Berkshire, хорошим или не очень, когда вы уезжаете из Омахи, этого Вудстока капитализма, на душе у вас светло и хорошо.

Во время мыльного пузыря доткомов Баффетт, как всегда, сохранял спокойствие. Он сказал, что если бы читал курс по инвестированию, то обязательно задавал бы вопрос: «Как вы оцениваете доткомы?» И ставил бы неуд тем, кто начинал отвечать на него.