Мариана Маццукато - Ценность всех вещей. Создание и изъятие в мировой экономике

Эта идея маржинализма формирует ядро той теории, которая сегодня известна как «неоклассическая» – она является набором представлений, последовавших за классической экономической теорией, разработанной Смитом и Рикардо и затем расширенной Марксом. Сам термин « нео классическая» напоминает о том, что следующее поколение теоретиков стояло на плечах гигантов, но затем повернуло теорию в новых направлениях. Микроэкономическая теория – теория того, каким образом делают свой выбор компании, работники и потребители, – основана на неоклассической теории производства и потребления, в центре которой находится максимизация прибыли (для компаний) и полезности (для потребителей и работников).

Будучи математиком, Маршалл использовал для разработки своей теории функционирования экономики математические расчеты, заимствованные из ньютоновской физики. В его модели та точка, в которой деньги потребителя имеют для него/нее больше ценности, чем дополнительная (предельная) единица товара (тот самый следующий батончик «Марс»), которую можно купить за деньги потребителя, является точкой, где система оказывается в «равновесии» – эта идея напоминает описание Ньютоном того, каким образом гравитация скрепляет Вселенную воедино. Иллюстрацией спокойной и потенциально «оптимальной» системы выступают плавные и непрерывные графики этих уравновешивающих и эволюционных сил. Благодаря включению в неоклассическую модель таких понятий, как равновесие, капитализм изображался в качестве безмятежной системы, стимулируемой самоуравновешивающимися конкурентными механизмами. Это резко контрастировало с изображением этой системы у Маркса, видевшего ее битвой классов, чрезвычайно неустойчивой и отнюдь не оптимальной, возникающей в результате революции; ее лучше было бы описать понятием квантовых скачков Эрвина Шрёдингера и принципами волновой механики.

Делая акцент на уравновешивающих и эволюционных силах в экономике с их гладкими и непрерывными графиками, которые могут быть описаны с помощью математического исчисления, Маршалл был столь проницателен, что в качестве эпиграфа для своих «Принципов экономической науки» (1890) избрал латинское изречение Natura non facit saltum , отсылающее к использованию этой же максимы в «Происхождении видов путем естественного отбора» Ч. Дарвина (1859) для утверждения о том, что Природа развивается не скачкообразно, а эволюционирует постепенными шагами, основанными на предшествующих изменениях.

К понятию равновесия часто апеллировали в начале ХХ века, когда распространение социализма и профсоюзного движения в Европе угрожало старому, зачастую авторитарному порядку, а общепринятое мнение гласило, что капитализм главным образом регулирует себя сам, поэтому вмешательство государства не является необходимым или даже опасно.

Равновесие было основано на идее редкости и ее воздействии на уменьшение отдачи: чем больше вы потребляете, тем меньше вы наслаждаетесь каждой единицей потребления после достижения определенного их количества (максимум удовлетворения), а чем больше вы производите, тем меньше вы получаете прибыли от каждой предельной единицы продукции (максимум прибыли). Именно это понятие уменьшающейся отдачи позволяет сегодняшним экономистам составлять плавные графики на своих диаграммах с использованием математического исчисления таким образом, что точки максимумов и минимумов (например, нижняя точка U-образной кривой, показывающая, каким образом меняются издержки вместе с ростом производства) формируют задачи равновесия и максимизацию полезности.

Экономисты XIX века любили демонстрировать важность редкости для ценности при помощи парадокса воды и алмаза. Почему вода дешева, несмотря на то что она необходима человеку для жизни, а алмазы дороги и потому обладают высокой ценностью, даже несмотря на то что люди могут вполне легко обойтись без них? Трудовая теория ценности Маркса – при наивном ее применении – утверждала бы, что для производства алмазов попросту требуется больше времени и усилий. Однако новая утилитарная теория ценности, как ее называли маржиналисты, объясняла разницу в цене редкостью алмазов. Там, где вода имеется в избытке, она дешева. Но там, где ее не хватает (как в пустыне), ее ценность может стать очень высокой. Для маржиналистов эта теория ценности, основанная на редкости, стала рациональным обоснованием для цены всего чего угодно – от алмазов до воды и заработной платы рабочих.

Идея редкости стала настолько важной для экономистов, что в начале 1930-х годов сподвигла влиятельного британского ученого, профессора Лондонской школы экономики Лайонела Роббинса (1898–1984) к определению изучения экономики как таковой именно в терминах редкости. Его определение экономической науки как «изучения распределения ресурсов в условиях их редкости» по-прежнему широко используется [105]. Возникновение маржинализма было стратегическим моментом в истории экономической мысли, заложившим основания господствующей сегодня экономической теории.

Экономисты, которых назвали «маржинальными революционерами», использовали категории предельной полезности и редкости для определения цен и масштаба конкретного рынка. С их точки зрения, спрос и предложение дефицитных ресурсов регулирует ценность, выраженную деньгами. Поскольку вещи, обмениваемые в рамках монетарной рыночной экономики, обладают ценами, цена в конечном итоге и является мерой ценности. Эта влиятельная новая теория объясняла, каким образом устанавливаются цены и какое количество того или иного товара производится [106]. Конкуренция обеспечивает то, что «предельная полезность» последней проданной единицы товара предопределяет его цену. Масштаб рынка отдельно взятого товара, то есть количество его единиц, которое необходимо продать, прежде чем предельная полезность перестанет покрывать издержки производства, объясняется редкостью, а следовательно, и ценой исходных ресурсов производства. Цена – прямая мера ценности [107]. Таким образом, мы далеко уходим от трудовой теории ценности.

Однако преимущества этой модели в гибкости – а именно идея, что преференции миллионов индивидов предопределяют цены, а следовательно, и ценность, – нивелируются тем, что она теряет способность (а точнее, у нее нет такой способности) измерять то, что Смит называл «богатством народов» – совокупный объем производства в экономике с точки зрения ценности. Поскольку ценность теперь оказывается попросту соотносительным понятием – мы можем сравнивать ценность двух вещей посредством их цен и того, как эти цены могут меняться, – больше невозможно количественно определять тот труд, который произвел товары в экономике, а тем самым и оценивать, какой объем богатства был создан.