Николай Сычев - Диалектика капитала. К марксовой критике политической экономии. Процесс производства капитала. Том 1. Книга 2

Не говоря уже об общих вредных последствиях ночного труда, непрерывный, двадцатичетырехчасовой процесс производства дает в высшей степени удобную возможность переступать границы номинального рабочего дня. Например, в упомянутых выше отраслях промышленности, требующих большого напряжения, официальный рабочий день составляет для каждого рабочего по большей части 12 ночных или дневных часов. Но сверхурочный труд, выходящий за эти пределы, во многих случаях, выражаясь словами английского официального отчета «поистине ужасен» («truly fearful»).» / Там же. С. 267–269.

Там же. С. 274–276.

Там же. С. 276.

Там же. С. 278–280.

Ибо «притязания капитала в эмоциональном состоянии, когда он еще только возникает и, следовательно, свое право всасывать достаточное количество прибавочного труда обеспечивает пока не одной лишь силой экономических отношений, но и содействием государственной власти, – эти притязания представляются совершенно скромными, если сопоставить их с теми уступками, которые он, ворча и сопротивляясь, должен делать в зрелом возрасте». / Там же. С. 280.

Там же. С. 281.

Там же. С. 286.

«После того как капиталу потребовались целые столетия, чтобы удлинить рабочий день до его нормальных максимальных пределов, а затем и за эти пределы, до границы естественного двенадцатичасового рабочего дня, со времени возникновения крупной промышленности в последней трети XVIII века начинается стремительное, напоминающее лавину, опрокидывающее все преграды движение в этой области. Всякие рамки, которые ставятся обычаями и природой, возрастом и полом, сменой дня и ночи, были разрушены. Даже понятия о дне и ночи, по-крестьянски простые для старых статутов (законодательных постановлений. – Н.С .), сделались настолько расплывчатыми, что один английский судья еще в 1860 г. должен был проявить поистине талмудистскую мудрость для того, чтобы разъяснить «в порядке судебного решения», что такое день и что такое ночь. Капитал справлял свои оргии.» / Там же. С. 287.

Там же. С. 288.

Там же. С. 289–290.

Там же. С. 291.

Там же. С. 292.

Там же. С. 292–293.

Там же. С. 294–295. «Для понимания последующего необходимо напомнить, что фабричные акты 1833, 1844 и 1847 гг. все три сохраняют свою законную силу, поскольку один не вносит каких-нибудь изменений в другой, что ни один из них не ограничивает рабочего дня рабочих мужчин старше 18 лет и что с 1833 г. пятнадцатичасовой период от 5 ½ утра до 8 ½ вечера оставался законным «днем», в границах которого только и должен был укладываться на предписываемых законом условиях сначала двенадцатичасовой, а позже десятичасовой труд подростков и женщин.» / Там же. С. 295.

Так, «рабочий персонал разделялся иногда на 12–15 категорий, составные части которых, в свою очередь, постоянно сменялись. В продолжение пятнадцатичасового фабричного дня капитал притягивал рабочего то на 30 минут, то на час, потом отталкивал его, чтобы затем снова притянуть его на фабрику и снова оттолкнуть, гоняя его через короткие отрезки времени то туда, то сюда, но не выпуская из-под своей власти, пока десятичасовая работа не будет закончена полностью. Это как на театральной сцене, где одни и те же лица должны попеременно выступать в различных сценах различных актов. Но как актер принадлежит сцене в течение всего спектакля, так рабочие принадлежали теперь фабрике в течение всех 15 часов, не считая времени на дорогу до фабрики и обратно. Таким образом, часы отдыха превращались в часы вынужденной праздности, которые гнали подростков в кабак, а молодых работниц в публичный дом. Всякая новая выдумка, которую каждый день преподносил капиталист, стремясь держать свои машины в ходу 12 или 15 часов без увеличения рабочего персонала, приводила к тому, что рабочий должен был проглатывать свою пищу урывками в разное время. Во время агитации за десятичасовой рабочий день фабриканты кричали, что рабочий сброд подает петиции в надежде получить за десятичасовой труд двенадцатичасовую заработную плату. Теперь они перевернули медаль. Они платили десятичасовую заработную плату за распоряжение рабочими силами в течение двенадцати и пятнадцати часов. В этом-то и было все дело, это было фабричное издание десятичасового закона! Это были все те же елейные, источающие человеколюбие фритредеры, которые во время агитации против хлебных законов целые 10 лет с точностью до копейки высчитывали рабочим, что при свободном ввозе хлеба было бы совершенно достаточно десятичасового труда, чтобы при средствах, которыми располагает английская промышленность, обогатить капиталистов.» / Там же. С. 300–301.

«При обсуждении закона фабричные инспектора представили парламенту статистические данные относительно позорных злоупотреблений, к которым ведет эта аномалия. Но тщетно. Затаенное намерение заключалось в том, чтобы при помощи детей в годы процветания снова увеличить рабочий день взрослых рабочих до 15 часов. Опыт последующих 3 лет показал, что подобная попытка должна была разбиться о сопротивление взрослых рабочих мужчин. Поэтому акт 1850 г. был, наконец, дополнен в 1853 г. воспрещением «применять труд детей утром до начала и вечером по окончании труда подростков и женщин». Начиная с этого времени фабричный акт 1850 г… за немногими исключениями, регулировал в подчиненных ему отраслях промышленности рабочий день всех рабочих. С момента издания первого фабричного акта до этого времени прошло полстолетия.» / Там же. С. 303–304.

Там же. С. 304–305.

Там же. С. 307.

Там же. С. 307–308.

Там же. С. 308.

«Одним ударом он диктует всем мастерским и фабрикам без различия один и тот же предел рабочего дня, тогда как английское законодательство нехотя уступает давлению обстоятельств то в том, то в другом пункте и избирает самый верхний путь для порождения все новых и новых юридических хитросплетений. Вместе с тем, французский закон провозглашает в качестве принципа то, что завоевывается в Англии лишь для детей, несовершеннолетних и женщин и на что лишь в последнее время начинаются предъявляться требования как на общее право.» / Там же. С. 309.

Там же. С. 309–310.

Там же. С. 310.

Там же. С. 310–311.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 312–313.

Следует иметь в виду, что здесь речь идет прежде всего о влиянии величины авансированного переменного капитала на изменение нормы и массы прибавочной стоимости. Ибо сама по себе норма прибавочной стоимости, т. е. степень эксплуатации рабочей силы, выраженная отношением массы прибавочной стоимости к переменному капиталу. не дает полного представления о самой этой массе, так же масса прибавочной стоимости сама по себе не показывает степень эксплуатации рабочей силы, т. е. норму прибавочной стоимости. Ведь при одной и той же норме прибавочной стоимости массы ее могут быть разными. Наоборот, одинаковые массы, т. е. величины прибавочной стоимости, имеют место при совершенно разных нормах эксплуатации.