Линь Ифу - Демистификация китайской экономики

Не стоит забывать и о проблеме ухудшения экологической обстановки, с которой связаны участившиеся в последние годы техногенные катастрофы и стихийные бедствия. В 1990-е на Китай обрушились три крупнейших наводнения, про каждое из которых говорили, что «подобного не бывает и раз в сто лет». Нам стоит серьезно задуматься над тем, почему сразу три события такого масштаба произошли за всего одно десятилетие. Стихийные бедствия могут стать для экономики смертельным ударом, поэтому охрана окружающей среды как способ предотвращения этих бедствий очень важна.

С 1994 года Китай поддерживает «двойное положительное сальдо» – как по счету текущих операций, так и по счету движения капиталов. До 2005 года профицит по счету текущих операций был невелик, но в 2007 он составил 7,6 % ВВП, а имея серьезный профицит торгового баланса, Китай быстро накопил огромные золотовалютные резервы. В 1990 году они составляли всего 11,1 млрд долларов, их едва хватило бы на покрытие затрат на импорт в течение двух с половиной месяцев, сегодня же они превысили 3 трлн долларов и стали крупнейшими в мире [Lin, 2010].

Рост профицита торгового баланса Китая сопровождается ростом дефицита торгового баланса США, и это вызвало всеобщее беспокойство еще в период мирового финансового кризиса 2008 года. Фред Бергстен отметил: «Очень вероятно, что глобальный дисбаланс – наиболее серьезная угроза для устойчивого роста и стабильности экономик США и других государств». Когда разразился кризис, звучали мнения, что причина этого «самого серьезного экономического спада со времен Великой депрессии» заключается в дисбалансе между США и Китаем. Некоторые экономисты, например, лауреат Нобелевской премии Пол Кругман [20] В 2008 году получил Нобелевскую премию по экономике за анализ торговых моделей и географии экономической активности. , полагали, что финансовый кризис, повлекший за собой огромный дефицит торгового баланса США, был вызван недооцененным курсом юаня и появлением «финансовых пузырей» на рынках ценных бумаг и недвижимости США в результате снижения процентной ставки, а это, в свою очередь, было вызвано массовой скупкой Китаем казначейских облигаций США (treasures). Другие же считали, что для восстановления мировой экономики необходимо повышение курса юаня и восстановление торгового баланса США (Goldstein, 2010).

До начала реформ у всех слоев китайского общества был только один источник дохода, поэтому не составляло большого труда вычислять проявления коррупции и бороться с ними. Однако в дальнейшем главным средством повышения эффективности стали материальные стимулы, источники доходов отдельных людей подверглись диверсификации, а повышение деловой активности стало служить ширмой для разнообразных «серых» и «черных» схем получения доходов. Широко распространившиеся среди чиновников всех уровней разложение и коррупция неминуемо привели к еще большему разрыву между доходами различных слоев населения, что усилило общественное недовольство и снизило доверие к государству со стороны народа.

После азиатского финансового кризиса наименьшие темпы восстановления экономики отмечались в Индонезии. Одной из важных причин тому был серьезный уровень коррупции в этой стране, что привело к утрате доверия правительству. В условиях недоверия достаточно сложно добиться сплоченности общества, а это напрямую влияет на темпы развития и социально-экономическую стабильность.

Поскольку образование непосредственно влияет на развитие в долгосрочной перспективе, эту проблему не так просто увидеть. Тем не менее она остается важной. Нынешняя политика Китая в области образования по-прежнему сосредоточена в большей степени на количественных, а не качественных характеристиках, в особенности в сфере высшего образования, что отрицательно сказывается в долгосрочной перспективе – как на подготовке специалистов, так и на развитии самого общества в целом. Выше отмечалась ключевая роль технологических инноваций в экономическом развитии, при этом заимствование технологий и разработка собственных требуют способных кадров, подготовка которых невозможна без поддержки образования.

Я перечислил только некоторые из проблем, с которыми столкнулся Китай. Другие – это недостаточно развитая система социальных гарантий, низкий уровень технологического развития, широко распространенный региональный протекционизм, обострение вызовов глобализации, несовершенство законодательной базы и множество прочих внутренних и внешних политических, экономических и социальных проблем, каждая из которых должна быть выявлена и устранена. Все это насущные проблемы, и если не суметь их эффективно разрешить, любая их них может вызвать серьезные социально-экономические противоречия и даже стать угрозой для политической системы, а без устойчивой политико-экономической обстановки невозможно полностью раскрыть экономический потенциал и поддерживать высокие темпы экономического развития.

Подводя итог, отмечу, что скрытого потенциала Китая достаточно для поддержания текущих темпов экономического роста на протяжении еще по меньшей мере двадцати лет, чтобы стать крупнейшей мировой экономикой к 2030 году или раньше. Но для этого Китаю необходимо преодолеть множество трудностей. В последующих лекциях я проанализирую, каким образом Китай может реализовать этот потенциал и преодолеть существующие проблемы.

В предыдущей лекции уже упоминалось, что у Китая есть шансы стать крупнейшей мировой экономикой, и это не будет для него чем-то новым. Говоря о масштабных трудах, посвященных истории экономики, нельзя не отметить книгу известного британского экономиста Ангуса Мэддисона «Мировая экономика» (The World Economy), в которой представлены результаты его кропотливых статистических исследований истории экономического развития Китая, стран Европы и других государств и регионов. Согласно его анализу, Китай оставался крупнейшей экономикой мира вплоть до середины XIX века, почти два тысячелетия до XVII–XVIII веков она была самой сильной и обладала наибольшим в мире потенциалом. В начале Новой эры на европейском материке располагалась процветающая Римская империя, а Китай только стоял на пороге расцвета. Поскольку между Китаем времен династии Хань и Римской империей не было военных столкновений, то невозможно оценить, какая из двух стран обладала наибольшим могуществом. Тем не менее, опираясь на множество исторических источников, Мэддисон пришел к выводу, что подушевой доход жителей двух этих империй был фактически сопоставим.