Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри. Как и для чего «алеет Восток». Главное событие XXI века. Возможности и риски для России

Подробней о снижении познаваемости мира см., например, М. Г. Делягин «Драйв человечества. Глобализация и мировой кризис». М.: Вече, 2008.

Частое объяснение массового прихода женщин в политику и управление завершением жестоких времен «холодной войны» и ростом стремления к гуманизму, якобы органически присущего женщинам, представляются чрезмерно романтичным и несостоятельным. С одной стороны, женщины-управленцы довольно часто демонстрируют жестокость, запредельную по меркам своих коллег-мужчин даже в самые негуманные времена. Помимо чекисток гражданской войны, можно вспомнить, например, Индиру Ганди, в свое время потерявшую власть в том числе из-за введения практики принудительной стерилизации. С другой стороны, стремление к гуманизму современного мира представляется самоослеплением. «О дивный новый мир» после завершения «холодной войны» начался чудовищной гражданской войной в Таджикистане, где людей убивали просто по прописке (только в 1992–1993 годах, по минимальным оценкам, погибло более 60 тыс. чел., из страны бежало более четверти миллиона человек, около 1 млн. чел. стали внутренними переселенцами – и это для страны с населением, по переписи 1989 года, 5,1 млн. чел.), и геноцидом в Руанде, где в 1994 году погибло более миллиона человек (более 10 % населения). Продолжение вооруженных конфликтов, в том числе осуществляющихся с полным игнорированием международного права (как, например, войны НАТО против Югославии в 1999 году, режима «Талибана» в Афганистане в 2001 году, Ирака в 2003 году, Ливии в 2010 году, а также поддержка исламистов и просто бандитов в гражданской войне в Сирии) и сопровождавшихся чудовищными зверствами и бедствиями гражданского населения, также не позволяют всерьез относиться к тезису о востребованности женщин-руководителей именно в результате некоей гуманизации процессов общественного развития: никакой «гуманизации» просто нет! Время между завершением Корейской и афганской войн, несмотря на угрозу ядерного уничтожения и множество локальных конфликтов будет, по-видимому, рассматриваться историками будущего (если они, конечно, у нас действительно будут) как подлинный Золотой век человечества, – как время гуманизма, прогресса и разума.

Дословно – «пингвиний английский». Предельно упрощенный вариант английского языка, разработанный специально для использования в колониях, на основе китайской грамматики. В последнее время используется и как имя нарицательное, для обозначения варварски примитивизированного языка (в стиле «мая-твая панимай»).

Укоренившееся было для этой цели слово «соотечественник» ныне практически полностью закреплено за гастарбайтерами из Средней Азии, именуемыми в соответствии со штампами официозной пропаганды «трудолюбивые соотечественники». В результате в настоящее время оно приобрело негативный оттенок, как до того слово «эмигрант», – хотя и по совершенно иным причинам.

Подробней см. Юн Чжан, Дж. Холлидей. Неизвестный Мао. М.: Центрполиграф, 2007.

Хотя многие китайские руководители, мыслившие системно, не могли не сознавать революционного характера своего решения и принципиального значения его последствий для развития – не только Китая, но и всего мира.

В хорошем, а не привычно-пропагандистском смысле этого слова, разумеется.

Разумеется, это субъективные ощущения и личные наблюдения авторов, которые могут не соответствовать действительности; с другой стороны, с 1995 года авторы, если суммировать их поездки, бывали в Китае (в том числе в его провинциях, вне Пекина и Шанхая) не менее раза в год, а с 2007 года – не менее трех раз ежегодно.

Эта честность, о которой с ностальгией вспоминают путешествовавшие по Китаю в 90-е годы (и особенно в их первой половине) была вызвана в первую очередь как редкостью иностранных туристов, которые вызывали, прежде всего, изумление и любопытство, а не жажду наживы, так и особым контролем правоохранительных органов за ними и за всем, что было связано с их действиями. Существенно и то, что основная часть иностранных туристов были тогда (а в основном и остаются сейчас) баснословно богатыми по китайским меркам, что позволяло прекрасно заработать на них по-честному, без каких бы то ни было попыток прямого обмана.

Описанная добросовестность представляется одним из преимуществ по-настоящему долгосрочного партнерства.

То есть, скотом (польск.).

Профессиональным патриотам, с восторгом наслаждающимся практическими следствиями того открытия, что деятелям определенного сорта проще писать доносы, чем читать учебники, стоит припомнить, что наш народ заимствовал принципы военно-государственной организации с севера – у соседей-норманнов (варягов), а религию (выполнявшую тогда, но ни в коем случае не сейчас, важнейшую функцию формирования народа при помощи единства культуры) с юга – у соседей-греков. Разумеется, мы творчески и исключительно глубоко переработали заимствованное (такая переработка, как правило, до полной неузнаваемости, вообще является принципиальной особенностью русской культуры и русского образа жизни), но это ни в коей мере не способно отменить сам бесспорный факт. При этом интересно, что, хотя мы не знаем бесспорно, как именно происходил выбор заимствуемой религии, мы знаем с абсолютной точностью, что уже в раннем Средневековье нашим предкам, составлявшим летописи, крайне приятно было считать, что это заимствование происходило в рамках открытого и прагматичного конкурса, но совершенно не в ходе каких бы то ни было сакральных (несмотря на всю специфику предмета) откровений.

А иногда, как мы слишком хорошо знаем на примере новейшей истории собственной страны и всего постсоветского пространства в целом, прекрасно обходящееся без каких бы то ни было прикрытий и открыто, честно и, более того, с демонстративным торжеством выдвигающее коррупцию, грабеж и насилие в качестве высших и совершенно естественных ценностей государства. Недаром в середине 90-х Чубайсу приписывалась фраза «наглость города берет», а в 2000-е годы ею достаточно часто и весьма убедительно характеризовалась деятельность различных политических группировок, осуществлявших государственную политику в своих эгоистических, а порой и открыто коррупционных целях.

Впервые, насколько можно судить, описан в докладе Института проблем глобализации под редакцией М. Г. Делягина «Практика глобализации: игры и правила новой эпохи» (1998), в следующем году вышедший в сокращении отдельной книгой.