Фридрих Хайек - Частные деньги

«Денежная иллюзия», то есть вера, что деньги представляют постоянную ценность, могла появиться только потому, что было бесполезно заботиться об изменениях ценности денег, так как с этим ничего нельзя было поделать. Как только люди получат возможность выбора, они станут внимательно следить за всевозможными изменениями в ценности различных доступных им валют. Все должны знать и будут знать, что за деньгами нужен глаз да глаз, и предупреждения о подозрительности той или иной валюты будут рассматриваться как похвальное, а не как антипатриотическое деяние.

Лишение правительства возможности противодействовать последствиям монополистического повышения заработной платы и цен путем увеличения денежной массы переместит ответственность за полное использование ресурсов туда, где она и должна быть, то есть туда, где принимаются решения, служащие действительной причиной их недоиспользования: я имею в виду монополистов, договаривающихся о ставках заработной платы и ценах.

Пора понять, что попытки использовать инфляцию для борьбы с безработицей, порождаемой монополистическими действиями профсоюзов, просто отодвигают увеличение безработицы до того момента, когда темпы инфляции, необходимые для поддержания занятости путем непрерывного увеличения денежной массы, станут невыносимыми. Чем скорее мы сделаем невозможным принятие таких вредных мер, [123]тем лучше будет для всех, кого это касается.

Предлагаемая схема обещает в действительности нечто большее, чем просто предотвращение инфляции и дефляции в строгом смысле этих терминов. Не все изменения в общем уровне цен вызываются изменениями денежной массы или ее неспособностью адаптироваться к сдвигам в спросе держателей на деньги, а только такого рода изменения и могут называться, собственно говоря, инфляцией или дефляцией. Правда, в наши дни маловероятны масштабные одновременные изменения в предложении многих важных товаров. Это случалось, когда колебания в размерах урожая могли вызывать нехватку или переизбыток большинства главных видов продовольствия и тканей. И даже сегодня, быть может, в военное время в островной или осажденной врагами стране можно себе представить острый недостаток (или переизбыток) продуктов, на производстве которых специализируется страна. По крайней мере, если бы индекс товарных цен, от которого зависели бы размеры эмиссии в стране, основывался главным образом на внутренних ценах, то такая практика могла бы приводить к изменениям в предложении денег, направленным на нейтрализацию ценовых колебаний, вызываемых неденежными факторами.

Читатель может быть еще не вполне убежден, что в конкурентной денежной системе, которую мы здесь рассматриваем, общая дефляция будет столь же невозможной, как и общая инфляция. Опыт, кажется, действительно показал, что в условиях глубокой неопределенности или тревоги о будущем даже очень низкие процентные ставки не могут предотвратить сокращения объема банковских кредитов. Что бы мог сделать банк, выпускающий собственную валюту, когда он оказывается в такой ситуации, и когда товарные цены в его валюте грозят упасть? И насколько сильна будет заинтересованность банка в приостановке такого падения цен, если эти обстоятельства так же воздействуют на конкурирующие с ним финансовые организации?

Разумеется, не составит труда провести дополнительное размещение денег в тот период, когда публика стремится к высокой ликвидности. Эмиссионный банк, однако, не будет заинтересован брать на себя обязательств поддерживать посредством скупки более высокую ценность своей валюты, чем та, по которой он ее выпускал. Можно предположить, что для того чтобы поддерживать прибыльные инвестиции, банк начнет покупать процентные ценные бумаги, тем самым вложив наличность в руки людей, желающих инвестировать, а также понизит долгосрочные процентные ставки, с аналогичным результатом. Организация с очень большим объемом обращения валюты может даже счесть выгодным начать покупать с целью создания запасов товары, относящиеся к группе, тенденция к падению цен, на которую особенно сильна. Этого будет, вероятно, достаточно, чтобы противодействовать любой тенденции к снижению общего уровня цен, вызванной собственно экономическим процессом, и этот результат, если он будет достигнут, есть, вероятно, все, чего вообще можно добиться любым контролем за денежной массой.

Нельзя, конечно, полностью исключить, что какие-то события могут породить такое уныние и летаргию, что ничто не сможет побудить людей возобновить инвестиции и тем самым остановить угрожающее падение цен. Если это вызвано внешними для экономики событиями: страхом перед нависшей мировой катастрофой или неминуемой победой коммунизма, или стремлением в каком-либо регионе обратить все частное имущество в наличные деньги, чтобы быть готовыми к бегству, то, по-видимому, ничто не сможет предотвратить падения цен на предметы, которые нелегко унести с собой. Но пока нормальные условия для эффективной деятельности капиталистического предпринимательства сохраняются, конкуренция будет поставлять деньги, вызывающие наименьшие нарушения в его работе. И это, вероятно, все, на что мы можем надеяться. [124]

Понятно, что при предлагаемом нами валютном устройстве денежная политика в том виде, в каком она нам известна сейчас, не могла бы существовать. Нельзя отрицать, что при нынешнем разделении ответственности между эмитентами базовых денег и эмитентами, паразитирующими на них, центральные банки должны, чтобы не дать делам принять полностью неуправляемый характер, пытаться сознательно предупреждать события, на которые они могут лишь влиять, но которые они не в состоянии прямо контролировать. Но система центральных банков, которая всего 50 лет назад считалась вершиной финансовой мудрости, сильно дискредитировала себя. Это стало особенно очевидно с тех пор, как после отмены золотого стандарта и фиксированных обменных курсов дискреционная власть центральных банков возросла еще больше, чем прежде, когда они пытались все же придерживаться твердых правил. Это в равной мере относится как к странам, где целью политики еще является достижение хотя бы относительной стабилизации, так и к странам, подавленным инфляцией.

Мы имеем свидетельство компетентного и авторитетного экономиста, ни в коей мере не чуждого новейшим воззрениям, о том, что в течение последнего десятилетия (1962–1972), когда сторонники «точной настройки» денежной политики приобрели влияние, которое, мы надеемся, они уже никогда не будут более иметь, основная часть колебаний в экономике была следствием бюджетной и денежной политики. [125]Безусловно, нельзя утверждать, что период после отказа от полуавтоматического регулирования денежной массы в целом оказался более стабильным или свободным от нарушений в сфере денежного обращения, чем периоды господства золотого стандарта или фиксированных обменных курсов.