Александр Аузан - Договор-2008

Почему ренационализация не решает проблему, а, наоборот, создает ее в скрытом виде? Что такое ренационализация? Это расширение государственных монополий путем, как отметил Президент, покупки по рыночной цене. Подчеркиваю, покупатель может быть только один. И он может дать 8 млрд за эту собственность, а может 13 млрд и при этом выставить дополнительные условия, куда нужно деть два миллиарда. Он же один! Куда применить эти два миллиарда, тоже понятно. Вот смотрите, растут государственные монополии, а дальше происходят странные вещи: в каком-то монопольном звене вдруг появляется «группа физических лиц», никому не известных, но зато известных, например, главе государства или кому-то из руководства. Это «Байкалфинансгруп», которая промелькнула в процессе национализации и куда-то делась. А там же с миллиардами чего-то происходило. Это «РосУкроэнерго». Я понять никак не могу, почему одна государственная монополия, «Газпром», не может напрямую другой государственной монополии продать газ. Нет, там «группа физических лиц».

Поэтому я утверждаю, что проблема не решается. Во-первых, все неравенства сохраняются, потому что Абрамовичу формально деньги заплатили. Во-вторых, там еще чего-то отсыпается, и возникает, ой, не маленькая собственность. Поэтому это не решение проблемы, не возращение к статус кво. Это, я бы сказал, режим «полусвободного доступа» групп физических лиц, лично знакомых руководству страны, к имуществу страны. Это режим не частной, и не государственной собственности, это промежуточный режим.

Какие другие варианты? Мы видели Украину, которая пошла на реприватизацию «Криворожстали». Ну, вроде бы, да, 4,8 млрд вместо того, что заплатил президентский зять. Дальше у меня возникает вопрос: через пять лет украинские граждане будут считать, что это достаточная сумма для них за то, что ведущее национальное предприятие контролируется теперь неким индийским капиталистом? Я не утверждаю, что нет. Может быть, да. Хотя я не очень понимаю, какое отношение украинские граждане имеют к деньгам, которые получил бюджет правительства.

Третий вариант. Он в реальности был осуществлен Блэром в Англии, когда возник вопрос, что при консерваторах как-то не так приватизировали инфраструктурные предприятия. Решили не отбирать собственность, просто подсчитали, сколько надо доплатить, определили собственникам реальные доплаты, реструктуризировали, ввели налог, который собственники должны заплатить. Этот же вариант для России предлагает один заключенный из Краснокаменской колонии. При этом он предлагает считать (на мой взгляд, правильно, так можно посчитать) по стоимости годового оборота в год приватизации с некоторыми поправками.

Тут ведь опять тот же самый вопрос. Кому платить? Михаил Ходорковский пишет, что по этой схеме крупный бизнес должен получить от власти гарантию вечной неприкосновенности собственности… Так ведь власть-то не вечная, она меняется. И когда она неизбежно сменится, новые власти скажут: «Вы кому заплатили? Вы этим заплатили. Можем адресок дать, на Канарах, в Швейцарии… А нам вы ничего…» Причем так скажет не только власть, так скажут многочисленные группы в обществе.

Поэтому весь вопрос в том, что здесь бизнесу так или иначе, через государство или не через государство, договариваться надо с обществом, договариваться об удовлетворении потребностей тех групп, которые не довольны сложившимся режимом собственности. И это не означает поделиться деньгами, не все так просто. Это даже не означает просто поддержать какие-то значимые проекты. Когда Ходорковский пишет про образование, про пенсионную систему, вроде бы, звучит правильно, но я утверждаю, что почти религиозное отношение наших сограждан к необходимости образования для своих отпрысков, которое не может меня как профессора не радовать, имеет в виду совершенно другое. Не доступ к образованию и даже не качество образования, а лифт, который работает в стране. Потому что наша страна сейчас — это 10-этажный дом, где один лифт, высшее образование, довозит до четвертого этажа, а второй лифт, силовое предпринимательство, довозит до третьего этажа. А на 10 этаж лифт вообще не ходит. Т. е. попасть в элиту невозможно.

Я думаю, что именно такого рода вопросы есть вопросы, которые должны быть решены в обмен на то или иное признание собственности. Будут ли они решаться через государство или помимо государства — это трудный вопрос. Он становится особо трудным, когда мы понимаем, что наше современное государство — это не средство коммуникации, это сплошной тромбофлебит.

Я перехожу к обсуждению проблемы номер три, проблемы, я бы сказал, расстыковки. Потому что для власти, вроде бы, единственного реального, пусть и не долгосрочного субъекта, вся эта система не стыкуется с жизнью после 2008 г. Почему?

Давайте начнем с того, на чем закончили предыдущий вопрос. Один бизнесмен, отвечая на мои размышления насчет социального контракта, сказал: «Для того, чтобы бизнес вошел хоть в какой-то контракт с властью, власть и бизнес должны хотеть разного». Бизнес приходит к власти и говорит: «Я бизнес, я хочу денег. А ты чего хочешь, власть?» А власть говорит: «Мы не договоримся». Потому что власть тоже хочет денег. У бизнеса нулевые шансы договориться с властью. Договориться про что? Здесь нет размена интересов. Но это создает для самой власти многочисленные проблемы с тем, а что будет в новом цикле? А как там выстроятся отношения? Пришлось отказаться от стыдливого монархического варианта (можно я не буду обсуждать вопрос о неэффективности наследственной власти в современной России, ладно?), потому что этот вариант был неэффективен для самой власти, если учесть, ее не властные, а денежные интересы. Потому что для нее тоже существуют капитализация, дисконты, она живет в мировом хозяйстве. И серьезные изменения во внутренних правилах, которые не будут восприняты внешней средой, — это прямые потери в собственных деньгах, не в деньгах государственных монополий, а в деньгах тех групп физических лиц, которые соседствуют с этими государственными монополиями. Поэтому я по-прежнему полагаю, что этот вариант нереалистичен.

Что же дальше? Дальше у власти возник, на первый взгляд, вполне рабочий вариант, я бы его даже назвал честным контрактным вариантом. Поскольку государственная власть в России ныне богата… У нас государственный бюджет за 6 лет вырос в 9 раз, и это только бюджет, мы не берем стабилизационный фонд и избыточные золотовалютные запасы Центробанка. Т. е. я сейчас не говорю про деньги физических лиц, нет. Я говорю про то, что у государства денег много. И дальше возникает естественный вариант: так, может, мы с населением договоримся? Мы честно купим свою власть у населения. Это называется «национальные проекты».