Торстейн Веблен - Теория праздного класса

Моим глазам открылось в сиянии явление

господне

Величественный он топчет гроздья гнева

Свет молний роковых рождает взмах его

ужасного меча

И шествует по свету дальше истина его. [45] Первые строчки старинного религиозного гимна, популярного в США.

Направляющий образ мысли благочестивого лица развивается на уровне архаичного жизненного уклада, практически пережившего период своей эффективности для удовлетворения экономических потребностей современной коллективной жизни. В той мере, в какой организация экономики соответствует потребностям современной коллективной жизни, она пережила режим статуса, и отношение личного рабского подчинения является в ней бесполезным и неуместным. В том, что касается экономической эффективности общности, чувство личной вассальной зависимости и тот общий склад ума, который в этом чувстве выражается, являются пережитками, не дающими развиваться новому и препятствующими достаточному приспособлению социальных институтов к существующей ситуации. Прозаический склад ума, который больше всего годится для целей миролюбивой, производственной общности, — это тот, при котором материальные явления расцениваются просто как элементы механической последовательности, не скрывающей ничего другого. Это — тот умственный настрой, который не приписывает инстинктивно вещам какого-то анимистического предрасположения и не обращается к сверхъестественному вмешательству как к объяснению приводящих в недоумение явлений, а также не полагается на то, что невидимая десница придаст событиям полезный для человека ход. Чтобы это в современных условиях соответствовало требованиям наивысшей в вопросе экономической эффективности, «мировой процесс» должен привычным образом пониматься с точки зрения поддающихся количественной оценке бесстрастных сил и последовательности событий.

С точки зрения современных экономических потребностей благочестивость во всех, пожалуй, случаях нужно рассматривать как явление, сохранившееся от более ранней стадии жизни в сообществе, т. е. как признак задержанного духовного развития. Конечно, остается справедливым тот факт, что в общности, где экономическая система все еще основана на статусе, где позиция массы людей последовательным образом формируется отношением личного господства и личного подчинения, приспосабливаясь к этому отношению, либо где по какой иной причине — в силу традиции или унаследованной склонности, — население в целом проявляет сильное расположение к соблюдению обрядов, там благочестивый склад ума, неотличающийся от среднего уровня общности, должен рассматриваться как подробность преобладающего образа жизни. В этом свете нельзя говорить, что благочестивый индивид в благочестивой общности является случаем атавистического возврата, так как в этом отношении он стоит наравне с прочей массой населения общности. Но с точки зрения современной производственной ситуации исключительную благочестивость — фанатическое рвение, которое заметно превышает средний уровень благочестивости в общности, — можно с уверенностью считать во всех случаях чертой атавистической.

Безусловно, в равной степени законным будет рассмотрение этих явлений с иной точки зрения. Они могут быть, расценены в связи с иными целями, и предложенное здесь, описание характера явлений допустимо представить в обратном порядке. Выступая с точки зрения религиозной заинтересованности или благочестивого вкуса, можно, с равной убедительностью, сказать, что духовная позиция, воспитанная в людях современной производственной жизнью, является неблагоприятной для сохранения веры. Можно было бы в связи с современным развитием промышленного производства справедливым образом высказать неодобрение по поводу того, что его школа имеет тенденцию к «материализму», к уничтожению сыновнего благочестия. С эстетической точки зрения, опять же, можно было сказать нечто аналогичное. Однако, как бы ни были законны и ценны эти и подобные размышления, преследующие свои цели, они были бы неуместны в настоящем исследовании, которое имеет дело с оценкой этих явлений исключительно с экономической точки зрения.

Оправданием для продолжения разговора о предмете, обсуждение которого вообще как экономического явления — в обществе столь благочестивом, как наше, — не может не быть неприятным, должно послужить очень важное экономическое значение антропоморфического склада ума и пристрастия к соблюдению обрядов благочестия. Соблюдение религиозных обрядов имеет большое экономическое значение как показатель сопутствующего варианта темперамента, которым сопровождается хищнический склад ума и который, таким образом, показывает наличие черт бесполезных в производственном отношении. Он отмечает психологическую позицию, которая сама по себе имеет определенное экономическое значение благодаря ее влиянию на полезность индивида для производства. Однако ее более непосредственное значение состоит также в том, что она видоизменяет экономическую деятельность общности, а в особенности — систему распределения и потребления товаров.

Наиболее явное экономическое значение соблюдения обрядов видно в благочестивом потреблении материальных ценностей и служб. Требуемое всяким культом использование церемониальных атрибутов в виде алтарей, храмов, церквей, одеяний, жертвоприношений, ритуальных символических предметов, праздничных одежд и т. д. — не служит непосредственному материальному назначению. Весь этот вещественный аппарат можно поэтому, не имея в виду порицания, охарактеризовать как отдельные предметы демонстративного расточительства. Подобное справедливо, вообще говоря, в отношении элементов личного услужения подобного рода, таких, как церковное образование, церковная служба, паломничество, посты, священные праздники, семейные религиозные обряды и т. п. В то же время те обряды, при исполнении которых производится демонстративное потребление, служат расширению и продлению популярности того образа мысли, на котором основывается антропоморфический культ. Другими словами, они способствуют распространению образа мысли, являющегося характерной чертой режима, основанного на статусе. Тем самым они препятствуют более эффективной организации производства при современных условиях, в основном противодействуя развитию экономических институтов в направлении, которого требуют существующие обстоятельства. С точки зрения данного рассмотрения как прямые, так и косвенные следствия такого потребления наносят ущерб экономической эффективности общности. Далее, с точки зрения последствий, имеющих непосредственное значение для экономической теории, потребление материальных ценностей и сил в служении антропоморфическому божеству ведет к снижению жизненности общности. Вопрос о том, в чем могут заключаться более отдаленные, косвенные, нравственные последствия этой категории потребления, не допускает краткого ответа и рассматриваться здесь не может.