Роберт Монкс - Корпократия

В 2006 году Bank of New York потратил 16,5 миллиарда долларов на покупку Mellon Bank вовсе не потому, что Mellon был лучшим банком в Америке или хотя бы к востоку от Миссисипи. Говоря прямо, у Mellon был ценный и крупный бизнес по доверительному управлению [47] В результате слияния Bank of New York и Mellon Financial появился крупнейший в мире банк-депозитарий с активами 16,6 триллиона долларов. До сделки активы на хранении в Bank of New York доставляли 12,2 триллиона. У Mellon депозитарный бизнес в три раза меньше, он внес в объединенную компанию прежде всего бизнес по управлению активами, в частности взаимными фондами Dreyfus. , и перемешивание этих активов должно было обогатить тех, кто стоит у мешалки. Гораздо меньше уверенности в том, что в результате сделки выиграют те, кто доверил Mellon Bank свое финансовое будущее, но такова реальность последних тридцати пяти лет — посредники, из которых инвестиционные управляющие были лишь самыми заметными, богатели, а вкладчики беднели.

Между тем число производителей стремительно уменьшалось. С тех пор как в январе 2001 года Буш занял Белый дом, каждое пятое рабочее место в сфере производства просто исчезло — уплыло за моря или перебралось через мексиканскую границу. Экономисты и политики, которые работают их рекламными агентами, твердят, что это нужно, это дань глобализации рынка, это хорошо. Может, так оно и есть, но это тема для другой книги, а в краткосрочной перспективе выигрывают только те, кто при мешалке, — инвестиционные управляющие, генеральные директора, владельцы и руководители консалтинговых фирм. Корпоративные пропагандисты убеждают нас, что теперь правила игры одинаковы для всех. Неправда. Эта приливная волна поднимает не все лодки. Подавляющая часть богатства, созданного в последние годы, ушла к тем, чей девиз «Результативность, ликвидность и краткосрочная перспектива». Вот поэтому среди самых богатых американцев все больше и больше руководителей хедж-фондов и фондов прямых инвестиций. Это к их берегу приливной волной прибило все сливки.

В номере за 9 октября 2006 года Forbes, журнал, называющий себя «инструментом капиталиста», в дополнение к ежегодному рейтингу 400 самых богатых американцев привел список «денежных королей» из 80 с лишним миллиардеров, в чьей власти двигать рынки, решать судьбы компаний. Возглавил его Карл Айкан [48] Карл Айкан (1936) — американский финансист, корпоративный рейдер и инвестор, акционер-активист. Известен скупкой акций компаний, в которых акционеры и руководство конфликтуют. Используя эти противоречия, он инициирует смену руководства, вводит в состав директоров своих доверенных лиц или оказывает давление на топ-менеджеров, добиваясь проведения мер, которые, по его мнению, способствуют росту акций компании или ее продаже по высокой цене. с состоянием около 10 миллиардов долларов. Впрочем, и остальные денежные короли отстают от него ненамного. В списке трудно найти человека, который хоть когда-нибудь сделал или даже просто намеревался сделать что-то материальное. Почти все сколотили огромные состояния, перемещая деньги из одного места в другое — манипулируя кредитами, покупая и перепродавая компании и получая гонорары за свои услуги. Вот что называется в Америке первого десятилетия XXI века «конкурентоспособностью».

Ни один из общественных институтов этот «экономический императив» не развратил так, как самый главный институт — правительство Соединенных Штатов. На памяти большинства из нас участники политической борьбы апеллировали к истории, этике, морали и, прежде всего, к закону. От всех ветвей власти ожидали продолжения традиций, справедливости и соответствия законам, уважения к частной собственности и приверженности американским идеалам равенства. В последние двадцать-тридцать лет все политические дебаты свелись к соображениям затрат и выгод, которые так удобно представлять в численном выражении, а язык экономики стал новым языком политики.

В такой обстановке сила крупных корпораций росла как на дрожжах, а дрожжами этими служило лихорадочное стремление приватизировать государственные услуги и даже государственные обязательства. Из соображений «рыночной эффективности» контроль за расходованием госсредств передали тем самым людям, кто их получал. Широкую огласку получила история с программой модернизации флота Береговой охраны США, когда на двух подрядчиков, Lockheed Martin и Northrop Grumman, возложили и реализацию, и контроль над выполнением программы, поскольку у Береговой охраны не хватало ресурсов на мониторинг работ. Результаты легко было предсказать, как это всегда бывает, когда лису пускают в курятник. Один за другим выпущенные компаниями корабли признавались негодными к выходу в море, включая и несостоявшуюся гордость пограничного флота, сторожевой корабль National Security.

За шесть лет президентства Джорджа Буша-младшего первая двадцатка подрядчиков, работавших на федеральное правительство, почти в два раза увеличила расходы на лоббирование, более чем до 80 миллионов долларов. Одновременно администрация Буша, полная решимости отдать сферу государственных услуг частным компаниям и столкнувшаяся с рядом кризисов, начиная с терактов 11 сентября и войны в Ираке и заканчивая ураганом «Катрина», почти вдвое, до 400 миллиардов долларов, увеличила стоимость федеральных контрактов с представителями частного сектора и сократила с 80 до менее чем 50 процентов число контрактов, размещаемых на открытых тендерах (по данным New York Times). Бедствия в Новом Орлеане, Багдаде и по всему Ираку демонстрируют, как хорошо современная экономика работает на благо общества. Вот что происходит, когда эффективность становится самоцелью. Тем временем та же самая погоня за эффективностью превратила Дядю Сэма в крупнейшего заказчика в мире, а юристов и лоббистов, представляющих интересы корпораций в столице, — в самых высокооплачиваемых коммивояжеров в Америке.

На Уолл-стрит корпорации продавили разрешение на выпуск акций с разными правами — в результате получилось, что все акционеры равны, но некоторые равнее, чем другие. Аналогичным образом по всей Америке корпорации лоббировали переход на многоуровневые схемы общественного обслуживания. Результат: США тратят на здравоохранение больше, чем любая другая страна в мире, но десятки миллионов американцев лишены доступа к медицинским услугам, поскольку в стране отсутствует универсальная система медицинского страхования. Федеральная программа Medicare возмещает расходы на лечение пенсионерам, совместная программа федерального правительства и правительства штатов Medicaid — малоимущим, к услугам остальных — сборная солянка, которую представляет собой частный рынок медицинского страхования. Однако около 47 миллионов человек, в том числе 11 миллионов детей, не имеют медицинской страховки и вынуждены лечиться главным образом в бесплатных клиниках. Эти клиники, находящиеся в управлении окружных и государственных властей, религиозных общин или независимых общественных организаций, зачастую разваливаются на глазах, тогда как частные больницы процветают. В другое время недоступность медицины для стольких американцев, особенно детей, стала бы поводом по меньшей мере для горячих дискуссий в обществе. В наши дни достаточно сказать, что 47 миллионов американцев просто не вписались в бухгалтерский баланс.