Роберт Монкс - Корпократия

Когда я вышел наружу, на улицу весеннего полуденного Далласа, в голове у меня вертелись эпизоды из русской истории — видимо, ассоциация на слово «император». Но видел я не дворцы и троны, а показательные судебные процессы 1930-х. Мы все играли роли, декламируя слова, которые нам диктовали наши кукловоды. Я чувствовал себя униженным — нет, грязным — из-за того, что участвовал в этом непотребстве.

Отдадим Exxon должное: компания не стеснялась год из года разыгрывать один и тот же избитый фарс. На таком же собрании, в том же самом месте 26 мая 2004 года казначей штата Мэн Дейл Маккормик, представлявший Пенсионный фонд штата, задал корпорации один вопрос. Последовавший диалог стоит того, чтобы воспроизвести его дословно, по видеозаписи Exxon.

Маккормик. Доброе утро, господин Реймонд. Я Дейл Маккормик, казначей «великого штата Мэн». (Аплодисменты.) О, я вижу, тут есть те, кто бывал в нашем штате — и приезжайте снова, пожалуйста! Я — институциональный инвестор. Я представляю многих институциональных инвесторов и хотел бы знать, присутствует ли здесь аудитор, чтобы я мог задать вопрос?

Реймонд. Господин Паттерсон, прямо перед вами.

Маккормик. Прекрасно. Здравствуйте, господин Паттерсон. Я хотел бы знать, какие резервы вы предусмотрели в финансовой отчетности на возмещение вреда, причиненного глобальным изменением климата? Изменение климата — это потенциальное обязательство компании, и я хотел бы знать, предусмотрены ли на балансе резервы на его покрытие?

Паттерсон. Внесение резервов в финансовую отчетность относится к компетенции руководства компании, и я не уверен, что уполномочен отвечать на ваш вопрос.

Маккормик. Спасибо. Могу ли я в таком случае задать этот вопрос господину Хоутону, который является председателем комитета по аудиту?

Реймонд. Не можете.

Маккормик. Почему, сэр?

Реймонд. Потому. Комитет пр аудиту учитывает рекомендации менеджмента. Это компетенция финансового руководителя корпорации.

Маккормик. Могу я задать этот вопрос вам?

Реймонд. О, конечно. Вы можете задать мне любой вопрос. (Смех Маккормик. Вы мне ответите?

Реймонд. А это уже другой вопрос. (Громкий смех в зале.) Маккормик. Сэр, я не вижу ничего смешного в том, что институциональный инвестор, представляющий более трех миллионов акций, не может получить ответ на столь важный вопрос. Реймонд. На какой конкретно вопрос?

Маккормик. Какие средства вы зарезервировали в финансовой отчетности на возмещение вреда, причиненного изменением климата, и потенциальную ответственность компании? Реймонд. Изменение климата не является ни вероятным, ни подлежащим оценке.

Занавес. Император решает, кому дозволено задавать вопросы и кому дозволено на них отвечать. То, что в этом случае он не постеснялся опошлить вопрос, который приковывал внимание большинства людей на Земле, лучше всего характеризует современную власть корпораций в США.

Спустя два года я снова сыграл свою роль в дежурном фарсе, выдвинув ту же резолюцию, что в 2003 году. На этот раз я слегка изменил тактику и за несколько недель до годового собрания отослал письмо совету директоров. В письме я выражал признательность за превосходные финансовые итоги года. «Сейчас особенно важно, — писал я, — выработать стратегию превращения самой рентабельной компании в истории бизнеса в самую лучшую компанию в мире». Я предлагал совету директоров, в числе прочего, задуматься над следующим:

«Почему именно нашу компанию выбирают мишенью для нападок? Почему мы вызываем столько враждебности? Что тому причиной — просто ли зависть к размеру и рентабельности? Или тот особый, конфронтационный стиль Exxon, неотделимый от качества нашей деятельности? Нужно ли быть агрессивными, чтобы добиться успеха? Или мы без нужды вызываем неприязнь в мире, который не всегда приспосабливается к методам работы крупных компаний?»

Я писал, как важен имидж компании. В обществе широко распространено мнение, что Exxon оказывает неправомерное влияние на правительство, особенно в вопросах охраны окружающей среды, что Exxon зарабатывает слишком много денег, но предпочитает сидеть на сверхприбыли и игнорирует свои социальные обязательства.

«Подведу итоги, — заканчивал я свое письмо. — Можно заключить, что Exxon предпочитает играть по своим правилам и этим предоставляет возможность всем интерпретировать свою деятельность в неблагоприятном свете. Даже если мы — самая большая компания в мире, стоит ли бравировать своей бездушностью?»

На собрании я спросил, читал ли кто-нибудь мое письмо, но ответа не последовало. Когда я попросил у председателя дополнительное время, чтобы зачитать письмо, собравшиеся акционеры меня поддержали, но председатель был непреклонен. Я вкратце изложил содержание своего послания, так как верю, что поднятые мною вопросы из разряда тех, на которые корпорации должны дать ответ, и знаю по многолетнему опыту, что сегодня никто в Соединенных Штатах добиться на них ответа не может — ни по праву, ни по закону.

Я был не одинок в стремлении достучаться до руководства Exxon. В октябре 2006 года, спустя пять месяцев после того, как я написал свое письмо, сенатор-республиканец от штата Мэн Олимпия Сноу и сенатор-демократ от штата Западная Виргиния Джон Рокфеллер IV обратились к генеральному директору и совету директоров ExxonMobil:

«Мы пишем […] как сенаторы США, обеспокоенные престижем нашей страны в международном сообществе, и как американцы, обеспокоенные тем, что одна из самых влиятельных американских корпораций так много сделала для падения этого престижа. Мы убеждены, что поддержка, которую ExxonMobil давно оказывает небольшой кучке ученых, скептически относящихся к теории глобального изменения климата, а также влияние этих скептиков на высокопоставленных чиновников серьезно затруднили для Америки демонстрацию моральной чистоты, столь необходимой во всех аспектах дипломатии. Безусловно, наша внешняя политика осложняется целым рядом других факторов. Однако мы убеждены, что выбранная ExxonMobil и ее покровителями стратегия отрицания климатических изменений способствовала представлению о Соединенных Штатах как о стране, безразличной к вопросу, который тревожит все человечество, тем самым нанеся ущерб международному имиджу Америки».

Возможно, письмо от влиятельных законодателей в конечном счете возымеет эффект. Возможно, поможет то, что под письмом стоит подпись правнука и тезки основателя Standard Oil, прародительницы Exxon. Однако поводов для оптимизма мало.

Ли Реймонд ушел из компании почти за два года до этого письма, безмятежно отправился на покой с пенсией 400 миллионов долларов, назначенной ему благодарным советом директоров, который он так долго возглавлял. Теперь компанией руководит Рекс Тиллерсон. Как и его предшественник, Тиллерсон занимает посты генерального директора и председателя совета директоров. В конце концов, с какой стати императору перед кем-то отчитываться?