Вадим Радаев - Кому принадлежит власть на потребительских рынках: отношения розничных сетей и поставщиков в современной России

В соответствии с законом перечень отдельных видов социально значимых продовольственных товаров первой необходимости и порядок установления предельно допустимых розничных цен на них также устанавливаются Правительством Российской Федерации.

Самого больного вопроса — об ограничениях свободы контрактных отношений — внесённые поправки касаются не существенно. Тем не менее определённые коррективы есть. Уточнены условия доступа к информации, которые должна обеспечивать торгующая организация. Теперь такая информация включает условия отбора контрагента для заключения договора поставки продовольственных товаров и существенные условия такого договора. Определено также предельное время, в течение которого следует предоставлять запрашиваемую информацию на безвозмездной основе: 14-дневный срок со дня получения соответствующего запроса.

Ограничен размер вознаграждения за объём приобретённых продовольственных товаров, который по новому закону не может превышать 10 % от цены этих товаров. Вдобавок вовсе запрещена выплата данного вознаграждения в связи с приобретением социально значимых продовольственных товаров, указанных в правительственном перечне.

В новой редакции закона запрещается осуществлять оптовую торговлю с использованием договора комиссии или смешанного договора, содержащего элементы договора комиссии, что затрагивает деятельность мелкооптовых магазинов формата «кэш энд керри».

Видимо, ради восстановления хотя бы частичной симметрии запрет на ограничения выбора хозяйствующих субъектов, ранее касавшийся только розничной торговли, теперь распространён и на поставщиков. Оговорено также, что если поставщик не передаёт ритейлеру все надлежащие документы, предельные сроки оплаты продовольственных товаров увеличиваются, и это следует признать справедливым.

Из целей закона всё-таки убрано прямое указание на необходимость поддержки российских производителей товаров. В то же время дежурная дань отдана малому бизнесу. Доля нестационарных торговых объектов, используемых субъектами малого или среднего предпринимательства, в утверждаемых схемах размещения нестационарных торговых объектов повышена с 50 до 60 %.

Наконец, к положению о нормативах обеспеченности населения площадью торговых объектов добавлено, что речь идёт о минимальной обеспеченности, что совершенно правильно, ибо норматив максимальной обеспеченности мог бы стать серьёзным коррупционным инструментом в руках органов муниципального самоуправления.

В результате можно говорить о мелких достижениях обеих сторон политических дискуссий, которым по частным вопросам что-то удалось добавить, а что-то пришлось убрать. В целом закон стал несколько лучше, но радикальных изменений, увы, не произошло.

Каковы же результаты столь длительного и бурного институционального проектирования? Содержание принятого закона даёт множественные основания для его критики.

1. Закон не является системным документом. Содержание закона не соответствует в полной мере его названию. Он не является системным нормативным актом, который регулирует все типы отношений и формы торговли, ибо он концентрируется преимущественно на розничной торговле. При этом закон не охватывает в полной мере и сферу розничной торговли: из текста исключена деятельность розничных рынков, торговых центров, разъездной и электронной торговли, сетевого маркетинга. Закон сосредоточен, по существу, на регулировании сетевой торговли.

2. Принятию закона не предшествовало экономическое обоснование. Федеральному закону должен предшествовать содержательный документ — концепция экономического развития отрасли на среднесрочную и долгосрочную перспективы. Как мы уже указывали, федеральный закон о торговле был принят, когда данная концепция ещё разрабатывалась, что несколько нарушает содержательную логику.

Не хватает закону и экономического обоснования возможных последствий его применения. Мировая практика исходит из того, что введению запретов или разрешений должен предшествовать анализ и количественное сопоставление их положительных и отрицательных эффектов (ниже мы приведём по этому поводу ссылку на опыт США конца 1990 — начала 2000-х гг.). Отсутствие подобного сопоставления, которое предполагается в том числе и законом «О защите конкуренции», создаёт риск избыточной регламентации и негативных эффектов. Таким образом, нарушается принцип институционального проектирования, связанный с необходимостью оценки регулирующего воздействия закона.

В обсуждениях часто ссылаются на опыт регулирования розничной торговли в западноевропейских странах. Действительно, по мнению многих экспертов, во второй половине XX в. в Европе сформировалась более жёсткая система государственного регулирования розничной торговли по сравнению с той, что действует в США. В этом отношении особо выделяются Австрия, Бельгия, Финляндия, Франция, Греция, Люксембург, Польша и Португалия [Conway, Nicoletti 2006]. Но необходимо учитывать последствия такой политики. Например, исследования Глобального института McKinsey (McKinsey Global Institute, MGI) на основе эмпирических данных продемонстрировали, что более жёсткое государственное регулирование в ряде стран Европы препятствует росту производительности в розничной торговле, которая во многом отстаёт от производительности в США [Reaching Higher Productivity Growth 2002].

3. Закон решает тактические задачи. Федеральный закон об основах государственного регулирования торговой деятельности должен закладывать общую нормативную основу развития отрасли на обозримую перспективу. Между тем при разработке законопроекта во многом решались тактические задачи, связанные с политическими реакциями на структурный и институциональный конфликт между розничными сетями и их поставщиками. Не случайно сама идея закона о торговле была инициирована не представителями торговли, а Министерством сельского хозяйства Российской Федерации.

4. Закон предлагает односторонние меры. Он фиксирует несимметричные меры, будучи нацеленным на ограничение роста розничных сетей и фактически не предлагая аналогичных мер в отношении производителей, несмотря на то что удельный вес отдельных из них на соответствующих рынках намного выше, чем удельный вес самых крупных розничных сетей. По существу, принят закон о защите поставщика (по аналогии с законом о защите потребителей), хотя определённые статьи, уравнивающие права и обязанности ритейлеров и поставщиков, в итоговой версии закона всё же появились.

5. Закон забегает вперёд. Следует обратить внимание на то, что уровень концентрации торговли (особенно в северных странах Европы) во много раз выше показателей, достигнутых в России. По оценкам UBS, пять ведущих сетей занимали в 2009 г. лишь 10,1 % российского рынка продуктовой розницы, 10 ведущих игроков — 13,6 % рынка. По этому показателю Россия не достигала даже уровня Болгарии и Украины, не говоря уже о других странах Восточной Европы. По данным PMR, доля ведущей десятки в Польше превышает 25 %, в Венгрии — 70 %, а в Чехии и Словакии — 75 %. Во многих же странах Западной Европы показатели концентрации намного выше. По данным ACNielsen, на трёх ведущих ритейлеров в продовольственном секторе приходится в Испании, например, около 50 %, во Франции — более 60 %, а в Швейцарии — почти 80 %.