Эдмунд Фелпс - Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений

В более поздних операх Италии, особенно в «Травиате» Верди и последовавших за ними «веристских» произведениях Джакомо Пуччини и Пьетро Масканьи, драматизируется современная тема эмансипации от угнетения и притеснений. В XX веке в близких к джазу композициях Мориса Равеля, Дариуса Мийо и Жака Ибера прославляется свобода и неприкрытая радость современной жизни, пришедшей в те годы во Францию. Развитие джаза в Новом Орлеане и Чикаго в 1920-х годах стало выражением индивидуальности и силы воображения.

Развивавшийся вместе с современной музыкой современный балет позволяет немного отдохнуть от героизма и реваншизма оперы. Мариус Петипа, французский режиссер, который после работы в Америке и Европе попал в Санкт-Петербург, создал, работая вместе с Петром Ильичом Чайковским, современный балет с его экстатическими прыжками и вращениями. В «Лебедином озере», если брать исходную версию 1877 года, в центре стоит конфликт между правильной и добропорядочной Одеттой, превратившейся в королеву лебедей, и Одиллией, желающей соблазнить Принца, влюбленного в Одетту. Балет, конечно, можно считать аллегорией моральных противоречий современной жизни, в которой любая преданность сопряжена с новыми случайностями, хотя праведный путь тоже обещает награду, ведь добродетель — сама по себе награда. В балете, однако, современные направления развивались и дальше, и очень многое для этого сделал еще один русский — Джордж Баланчин, чей путь пролегал от Санкт-Петербурга до Лондона и Нью-Йорка. Его революционные произведения — от «Аполлона» 1928 года («Я понял, что тоже могу упрощать») и «Блудного сына» 1929 года до «Агона» 1957 года и «Скрипичного концерта на музыку Стравинского» 1972 года — отображали элементы современной жизни: ее бесцельные странствия, ее странность и ее воодушевляющие мгновения. Российская экономика тогда никак не могла считаться современной, как, впрочем, и сегодня. Однако, приобщившись еще в юном возрасте к духу современных западных городов, Стравинский и Баланчин стали гигантами современности.

Можно задаться вопросом, действительно ли закат современного искусства и музыки в 1960-х годах — когда призыв Эзры Паунда «Сделай по-новому!» был замещен бесконечными повторами Филиппа Гласса и иронией поп-арта,— и падение экономического динамизма, которое было уже заметно в Европе и начало проявляться в Америке, в равной мере сигнализировали утрату преданности идеалам исследования и инновации.

Современные экономики, пришедшие во многие страны западного мира, оказали глубокое влияние на настроения тех времен. Рождение современных направлений искусства и литературы, несомненно, оказалось связано с духом современной экономики в тех странах, где она сумела пробиться и набраться сил. Однако эти связи являются двусторонними. Наиболее ранние отображения современности, особенно в музыке и философии, судя по всему, предвосхищают и в каком-то смысле разжигают дух, без которого современные экономики были бы невозможны; эти преждевременные прорывы в философии и искусствах — вестники грядущих современных экономик. Тем не менее необычайные волны художественных инноваций в XIX веке и первой половине XX века представляют собой отражения и комментарии к новым аспектам жизни, привнесенным современной экономикой. В целом, искусство, обычно критически относящееся к обществу и отражающее его темные стороны, к современной жизни относилось позитивно, прославляя ее новизну. (В двух последних главах мы рассмотрим главный вопрос: можно ли создать рациональный баланс положительных эффектов экономической современности и ее издержек?)

Теперь у читателя уже должно сложиться понимание того, куда в итоге должно привести наше путешествие. В четвертой главе, которой завершается первая часть этой книги, посвященная становлению современности, обсуждается вопрос развития институтов, как экономических, так и политических, а также экономической культуры, поскольку все эти элементы, судя по всему, как раз и породили современные экономики, проклюнувшиеся в XIX веке. Во второй части рассматриваются сражения и споры XX века, возникшие из-за современной экономики,— некоторые из них привели к изменениям в современной системе, которые бывали как положительными, так и отрицательными.

Большевики понимали, что культура оказывает на людей большое влияние <...> [они] знали, что игра кончилась, когда сыновья коммунистов сами захотели стать капиталистами и предпринимателями.

Йозеф Яничек. Чешская бархатная революция

ФОРМИРОВАНИЕ к середине XIX века во многих странах Запада современной (по основным своим чертам) экономики изменило жизнь человека, пробудив в нем креативность, страсть к экспериментированию и инновационные способности. Таким образом, ее становление стало переломным моментом в мировой истории. Поэтому можно было бы решить, что историки уже рассматривали важнейшие вопросы, связанные с ее происхождением: что требовалось для современной экономики и как эти требования были выполнены? Что было тогда и чего нет сейчас, и наоборот — что есть сейчас и чего не было раньше?

Но обычные историки не занимаются такими вопросами. Под рубрикой «развитие Запада» они описывают хроники развития государства и демократии. Их история начинается с печатного станка Гутенберга 1444 года, экспансионизма монархов Европы в XVI веке, «95 тезисов» Лютера 1517 года, оспоривших власть Рима, и постепенного признания Великой хартии вольностей в XVII веке. Все это были важные вещи. Однако экономика этой эпохи обсуждается мало — и то главным образом в контексте роста торговли на большие расстояния в 1350-1750 годы.

Небольшое число историков, социологов и других ученых попытались описать развитие нескольких западных экономик, которое они часто называют «развитием капитализма». В экологических трудах Джареда Даймонда рассказывается о том, как развитое зерновое земледелие и животноводство, а также существовавшие благодаря им города привели к большей специализации труда в Евразии, чем в Африке южнее Сахары, Австралии или обеих Америках. Вот почему Евразия стала богаче остальных стран. Однако этот тезис не объясняет развития инноваций и не говорит, почему они появились в Британии, Бельгии, Франции и Германии, но не в Голландии, Португалии, Ирландии, Греции или Испании. Возможные причины — это экономические институты и культура 63 63 В книге Даймонда «Ружья, микробы и сталь» мимоходом указывалось, что европейские страны стали более инновационными, поскольку, будучи небольшими, они вынуждены были заниматься инновациями, иначе бы они теряли население в результате его оттока из одной страны в другую, тогда как обширность азиатских империй препятствовала бегству населения. Франция и Германия были наиболее крупными странами континентальной Европы, однако они же были наиболее инновационными. .