Коллектив авторов - В тени регулирования. Неформальность на российском рынке труда

В поисках ответов на эти вопросы мы используем методологию разложения величины безусловного разрыва на две составляющие, одна из которых является вкладом характеристик, а другая интерпретируется как результат рыночной оценки (и называется вкладом коэффициентов) [64]. Широко известна и уже стала стандартным инструментом экономистов декомпозиция Оаксаки – Блайндера (названная так по именам экономистов, предложивших ее), основанная на регрессии для средних значений распределений [Blinder, 1973; Oaxaca, 1973]. Но если эти различия варьируются вдоль распределения по заработной плате, то мы не увидим соответствующей вариации в их составляющих.

В данной главе используется идея декомпозиции применительно к случаю квантильной регрессии. Соответствующая методология была впервые предложена в работе [Melly, 2005] и получила дальнейшее развитие в исследованиях [Chernozhukov et al., 2012] [65]. С ее помощью мы получаем разложение на эффект характеристик и эффект коэффициентов для каждого выбранного квантиля распределения [66].

Основные усредненные характеристики работников, принадлежащих к выделенным нами группам, представлены в табл. 4.6.

Распределение наемных работников сильнее смещено в пользу женщин, самозанятых – в пользу мужчин. Среди неформальных наемных работников доля мужчин оказывается больше, чем среди формальных на 6,5 п.п., а среди самозанятых по доле мужчин «неформалы», наоборот, проигрывают «формалам» почти на 5 п.п. Но ни в случае формальной, ни в случае неформальной самозанятости мы не обнаруживаем признаков жесткой сегрегации, при которой для женщин вход в предпринимательство был бы практически закрыт.

Занятые неформально по найму в среднем оказываются заметно моложе (36,7 года), чем формально занятые (40,2 года), а последние моложе неформальных самозанятых (41,7 года). Доля молодежи среди неформально занятых намного превышает ее долю среди занятых формально: 4–7 % против 0–2 %. Это позволяет предположить, что неформальная занятость (особенно – наемная) может быть преимущественно краткосрочным феноменом, наблюдаемым на «входе» на рынок труда и связанным с трудностями начального этапа трудовой карьеры. Со временем основная часть таких работников может рассасываться среди либо самозанятых, либо (чаще всего) среди занятых по найму на формальной основе. Однако мы не можем полностью исключить и того, что полного «рассасывания» так и не происходит.

В то же время доля пожилых среди формальных и неформальных наемных работников, а также среди неформальных самозанятых, примерно одинакова и составляет около 5 %. Существенно ниже она оказывается среди формальных самозанятых – всего лишь 2 %. В целом, можно, по-видимому, говорить о смещенности возрастной структуры формальной самозанятости в пользу лиц активных возрастов.

Таблица 4.6.Формальные и неформальные работники: структура, 2009 г.

Учитывая «молодежный» характер неформальной наемной занятости, неудивительно, что доля лиц, не состоящих в браке, оказывается в ней максимальной. Отсюда же широкое представительство студентов: учебой наряду с работой в этой группе занят почти каждый десятый. Это ясно показывает, что для многих российских студентов неформальная работа по найму представляет собой весьма привлекательную опцию в силу большей легкости сочетания ее с учебой. Нельзя, однако, не отметить, что среди формальных наемных работников доля студентов оказывается не намного ниже – 7,5 % (впрочем, с учетом широкого распространения неочных форм обучения в российских вузах и ссузах этот показатель не должен особенно удивлять). В то же время учебу, по-видимому, гораздо легче совмещать с наемной занятостью, чем с самозанятостью.

Формальную наемную занятость отличает также и наибольшая доля пенсионеров – около 17 %. Похоже, труднее всего лицам, получающим пенсию, «пробиваться» в формальную самозанятость, где их представительство оказывается вдвое ниже, чем во всех остальных группах.

Национальный состав неформальных самозанятых сильнее, чем в других группах, смещен в пользу представителей нерусских национальностей, что, возможно, свидетельствует об их более высокой (в среднем) готовности к риску и участию в предпринимательской деятельности. «Лидирует» неформальная самозанятость также и по доле сельских жителей, поскольку село предоставляет обычно намного больше возможностей для этой формы трудовой активности, чем город.

Неформальных работников (как наемных, так и самозанятых) отличает более высокая территориальная мобильность. Среди них почти 30 % проживают в данной местности менее 20 лет, тогда как среди формальных работников – 20–25 %. По-видимому, для многих мигрантов, лишь недавно переехавших на новое место жительства, неофициальная работа является единственной возможностью, открытой перед ними на рынке труда, во всяком случае, в первое время.

Серьезные межгрупповые контрасты обнаруживаются в распределении по уровням образования: если среди неформальных наемных работников доля обладателей вузовских дипломов составляет 13 %, а среди неформальных самозанятых – 20 %, то среди формальных наемных работников – 31 %, а среди формальных самозанятых она вообще «зашкаливает» за 40 %. Наоборот, обладателей низкого образования (основного общего и ниже) среди первых насчитывается 26 %, среди вторых – 23 %, среди третьих – 15 % и среди четвертых – 17 %. По объемам накопленного человеческого капитала участники неформального сектора явно проигрывают участникам формального.

Самая короткая продолжительность специального стажа обнаруживается у неформальной наемной занятости: всего лишь три года против семи-девяти лет в остальных случаях. Объясняется это, прежде всего, тем, что по доле «новичков» (со специальным стажем до одного года) неформальные наемные работники оставляют другие группы далеко позади. У них этот показатель приближается к 40 % (для сравнения: у формальных самозанятых он едва превышает 6 %). Это ясно показывает, что неформальный найм, как правило, является краткосрочным. Обратная картина наблюдается по «старожилам» со стажем работы на одном месте свыше 10 лет. По доле таких работников неформальные наемные работники, напротив, «проигрывают» другим группам в несколько раз.

Распределение самозанятых по профессиям (по понятным причинам) резко смещено в пользу первой группы ISCO (Стандартной международной классификации профессий), состоящей из руководителей [67]. Еще две профессиональные группы оказываются широко представлены среди формальных самозанятых – специалисты высшего уровня квалификации и работники сферы обслуживания, а среди неформальных самозанятых – квалифицированные рабочие и опять же работники сферы обслуживания. В обоих случаях концентрация в соответствующих трех группах приближается к 80 %. У наемных работников распределение по профессиям выглядит более равномерным. Среди неформальных наемных работников обращает на себя внимание высокое представительство неквалифицированных рабочих – 21 % (что вдвое выше аналогичного показателя для всей выборки). Похоже, что именно наемная занятость в неформальном секторе служит главным «отстойником» для наименее квалифицированной части российской рабочей силы.