Валентин Катасонов - Экономика Сталина

Система планирования подталкивала предприятия к тому, чтобы не вскрывать, а скрывать резервы повышения эффективности и снижения себестоимости, т. к. это позволяло им выполнять планы без напряжения. Планирование крайне слабо учитывало возможности научно-технического прогресса. Были предложения вводить в набор плановых показателей такие, которые бы учитывали народнохозяйственный эффект от перехода к выпуску новых видов продукции, особенно машин и оборудования (группа отраслей А ). Вместо этого на всех уровнях действовал примитивный принцип пересмотра плановых показателей – от «достигнутого» (т. е. от фактического уровня предыдущего планового периода). Все это выглядело более чем странно на фоне того, что в 1960-е гг. уже появились электронно-вычислительные машины, которые могли серьезно усовершенствовать процесс планирования.

Впрочем, были альтернативы реформе Косыгина-Либермана. Можно вспомнить, в частности, идеи инженер-полковника А И. Китова, который в 1958 г. выступил с обоснованием широкого использования электронно-вычислительных машин в управлении народным хозяйством. Идеи А. И. Китова легли в основание созданной позднее Общегосударственной автоматизированной системы учета и обработки информации (ОГАС). Эстафету А. И. Китова подхватил академик В. М. Глушков. Начиная с 1962 г. он стал разрабатывать программу тотальной информатизации экономических процессов с применением системы ОГАС, которая, в свою очередь, должна была базироваться на создававшейся Единой государственной сети вычислительных центров (ЕГС ВЦ).

Во второй половине 1960-х – 1970-е гг. реформа Косыгина-Либермана подверглась критике со стороны группы ученых – авторов так называемой «системы оптимального функционирования экономики» (СОФЭ). Руководителем этой группы был директор Центрального экономико-математического института Академии наук СССР (ЦЭМИ) академик Н. П. Федоренко. Авторы СОФЭ в качестве альтернативы реформе предложили создать конструктивную экономико-математическую модель социалистической экономики. Будучи альтернативой описательной политической экономии, СОФЭ должна была полностью вытеснить товарное производство, заменив его системой экономико-кибернетических операций. Впервые СОФЭ была представлена на научно-теоретической конференции Института экономики АН СССР в 1967 г. Отношение к СОФЭ в академических кругах, Госплане, правительстве, аппарате ЦК КПСС было неоднозначным. Авторов обвинили (небезосновательно) в левом уклоне, а именно в том, что они предлагали полностью отказаться от товарно-денежных отношений, включить в централизованное распределение не только промежуточную, но и конечную продукцию (предназначенную для личного потребления). Тем не менее, активность группы СОФЭ позволила начать активные дискуссии по пределам товарно-денежных отношений при социализме и способствовала выявлению негативных сторон реформы Косыгина-Либермана, ускорила ее сворачивание.

Снижение эффективности советской экономики частично компенсировалось и камуфлировалось усилением сырьевой ее ориентации и наращиванием экспортной выручки от вывоза нефти, металла, леса, золота. По данным официальной статистики, экспорт нефти и нефтепродуктов из СССР вырос с 75,7 млн. т в 1965 г. до 193,5 млн. т в 1985 г. При этом экспорт за свободно конвертируемую валюту составлял соответственно 36,6 и 80,7 млн. т. Выручка от экспорта нефти и нефтепродуктов, составлявшая в 1965 г. порядка 0,67 млрд. долл., к 1985 г. увеличилась в 19,2 раза и составила 12,84 млрд. долл. Кроме того, в значительных объемах с 1970-х гг. экспортировался природный газ. Добыча газа в этот период увеличилась со 127,7 до 643 млрд. куб. м. Практически вся новая добыча золота также шла на мировой рынок. Согласно зарубежным оценкам, в 1970–1979 гг. Советским Союзом было экспортировано более 2000 т золота [25] Green Т. The New World of Gold. – London, 1981. – P. 69. . Большая часть валютной выручки тратилась на импорт продовольствия и закупку товаров народного потребления. Страна начала жить за счет природной ренты.

Мы перечислили лишь некоторые причины развала сталинской модели экономики, которые можно назвать причинами политического и организационно-управленческого характера. Были и другие причины.

Во-первых, причины внешнего порядка. Западом велась постоянная подрывная работа против СССР, мы существовали в условиях «холодной войны». Старшее поколение, которое не понаслышке знало, что такое война, понимало серьезность внешних угроз. То поколение, которое пришло на смену «старикам», уже воспринимало внешние угрозы крайне абстрактно. Те правильные слова, которые содержались в партийных и государственных документах СССР о военном противостоянии социализма и капитализма, не доходили до сознания молодого поколения. Состояние успокоенности притупляло бдительность, порождало беспечность и даже тайные мысли, что Запад, мол, не так плох, как его рисуют. Бытовала шутливая фраза: «Капитализм загнивает, но как пахнет!». Среди интеллигенции (особенно той, которой удавалось вырваться за «железный занавес») велись разговоры, что наша экономика – «совковая»; что, мол, «их» рыночная экономика нам просто жизненно необходима. Так что призывы Горбачева и Ельцина строить в СССР рыночную экономику и «рыночный социализм» находили поддержку в среде наших интеллектуалов.

Во-вторых, причины, если так можно выразиться, антропологического характера. В нашем обществе возникло серьезнейшее противоречие. Модель экономики, созданная Сталиным, требовала нового человека – готового больше давать, чем брать. Человека, который общественный интерес ставил бы выше личного. Человека, который бы к труду относился не как к вынужденной обузе, а как к жизненной потребности. Человека, который бы труд из механического процесса мог бы сделать творчеством. Сталин прекрасно понимал диалектику сочетания личных и общественных интересов, материальных и моральных стимулов труда. Сталиным в разных работах и выступлениях была сформулирована триединая задача построения коммунизма (на XXII съезде КПСС, где была принята новая Программа КПСС, нацеленная на построение коммунизма к 1980 г., она была лишь озвучена). Фактически это были три взаимосвязанные задачи:

1) всемерное развитие производительных сил, создание материально-технической базы коммунизма;

2) постоянное совершенствование производственных отношений как средства устойчивого развития производительных сил;

3) формирование нового человека.

В реальной жизни приоритетное внимание уделялось первым двум задачам. А решение третьей задачи явно отставало, прежде всего, по той причине, что марксизм был материалистическим учением. В марксизме человек воспринимался, прежде всего, как средство достижения материальных целей. Сам человек, согласно марксизму, также был ориентирован на достижение материальных целей. Правда, всегда говорилось, что истинным мерилом общественного прогресса является свободное время, которым может располагать человек для своего развития, самосовершенствования (со ссылками на Маркса). Говорилось даже, что истинно сталинская экономика с ее противозатратным механизмом неизбежно будет сокращать необходимое время (время участия человека в общественном производстве). И что она будет способствовать увеличению фонда свободного времени. Собственно это будет уже коммунизм – общество, лозунг которого: «От каждого – по способностям, каждому – по потребностям». И в этой формуле подсознательно все вращается вокруг материального начала. Как будет самосовершенствоваться человек – не знали толком ни Маркс, ни Ленин, ни их продолжатели в СССР. Судя по всему, не знал этого и Сталин.