Борис Румер - Центральная Азия и Южный Кавказ: Насущные проблемы, 2007

Минувший год войдет в историю Казахстана также как год объединения пропрезидентских политических партий. Слиянию партий «Отан» и «Асар» способствовал кризис, вызванный убийством оппозиционного политика Алтынбека Сарсенбаева. Эта трагедия, случившаяся под Алма-Атой, показала, что внутренняя стабильность и прочность режима Нурсултана Назарбаева не столь безоблачна. Смерть Сарсенбаева выявила глубокие внутриэлитные противоречия, прежде всего в отношении фигуры потенциального наследника нынешнего президента Казахстана. Попытки руководства страны представить политическое убийство как следствие личной мести со стороны чиновника среднего звена выглядят не слишком убедительными.

В 2009 г. состоятся парламентские выборы, которые уже вызвали перегруппировки политических сил. В стране появилась новая суперпартия – Гражданская партия Казахстана. Заметную оппозиционную Социал-демократическую партию возглавил бывший генеральный прокурор республики Жармахан Туякбай, входивший ранее в оппозиционное движение «За справедливый Казахстан».

Значительным событием 2006 г. стал запуск первого казахстанского космического спутника «KazSat», а также имиджевый проект о вхождении Казахстана в число 50 наиболее конкурентоспособных стран мира. Не получилось, пожалуй, только с председательством в ОБСЕ – США и Великобритания считают, что для этой роли страна может созреть в лучшем случае к 2011 г.

Для Туркмении газовая тематика приобрела особую актуальность. Самые масштабные газовые контракты у Туркмении заключены с Россией и Украиной. И столь же значительны противоречия между ними. Речь идет о ценах на газ, о долгах, о задержке поставок. Жестокие бои за стратегически важное «голубое топливо» идут исходя из предположения, что сам предмет торговли существует в достатке. А что, если газа, условия поставок которого определены долгосрочными соглашениями между сторонами, на самом деле не хватит?

В январе 2006 г. президент Туркмении Сапармурат Ниязов побывал в Москве, встречался с российским президентом. Пресса широко оповестила общественность, что в Кремле обсуждались вопросы поставок газа. А после возвращения Ниязова из России в Туркмении начались перебои с подачей газа для отопления. 29 января радиостанция «Немецкая волна» сообщила, что, несмотря на необычайно холодную зиму, в крупных городах Туркмении газ подается в дома порционно, а газоснабжение сельских районов попросту прекращено. Европейская организация Eurasian transitions group, ссылаясь на источники в окружении Ниязова, сообщила, что Туркменбаши дал указание разработать план экономии газа за счет населения. Может, газа на самом деле не хватает?

Экспорт газа из Туркмении осуществляется по двум линиям. Трубопровод небольшой мощности связывает Туркмению с Ираном, но основной путь – это линия «Средняя Азия-Центр» (САЦ), по которой газ через территорию Узбекистана доставляется в Россию, а оттуда – другим потребителям во главе с Украиной. Основные экспортные поставки газа из Туркмении регулируются 25-летним контрактом, подписанным с Россией в апреле 2003 г. Этот договор предусматривает экспорт до 80 миллиардов кубометров газа в год начиная с 2009 г., а за все 25 лет экспорт составит 2 триллиона кубометров. Правда, в нынешнем году Ашхабад повысил цену на газ для России с 65 долл. за тысячу кубометров до 100 долл.

Ирану Ашхабад обязался до 2018 г. поставлять 7 миллиардов кубометров ежегодно.

Нынешний уровень добычи газа оценивается в 60 миллиардов кубометров в год, при этом более 10 миллиардов из них потребляется внутри страны. Вернее, потреблялись. Чтобы выполнить скрепленные договором обещания, Ашхабаду необходимо производить ежегодно 135 миллиардов кубометров в год, т. е. почти вдвое больше, чем сейчас. При этом Туркмен-баши пообещал газ еще и Евросоюзу.

В середине декабря 2006 г. в Туркмении побывал спецпредставитель ЕС по странам Центральной Азии Пьер Морель, который на встрече с Ниязовым заявил, что Евросоюз проявляет «огромный интерес» к региону и Туркмении в частности. При этом представитель Евросоюза не обратил внимания на очередное нарушение прав человека в этой стране. Именно в дни визита Мореля в Туркмении в аэропорту города Ташауз был задержан и увезен в неизвестном направлении эколог, член Совета международного Социально-экологического союза Андрей Затока. Следует также вспомнить, что в августе в ашхабадской тюрьме погибла туркменская журналистка, корреспондент «Радио „Свобода"» Огульсапар Мурадова – 58-летняя мать троих детей была арестована в июне по обвинению в незаконном хранении боеприпасов.

Оценивая ближнесрочные перспективы развития Центральной Азии, необходимо отметить основные тенденции, определяющие ее «революционную» эволюцию.

Расслоение региона. Регион Центральной Азии, и до того не являвшийся единой политико-социальной территорией, в настоящее время стремительно превращается в арену борьбы надежд и интересов внутренних и внешних сил. В этом отношении, из-за очевидной слабости России, наиболее привлекательными партнерами для региона выглядят «старые» страны Западной Европы (Германия и Франция), олицетворяющие собой новый модернистский проект. Очевидным лидером в данном случае выступает Казахстан, который из-за обилия природных ресурсов превращается в реальную и самостоятельную политическую силу, диктующую свои «правила игры» на международной арене. Другие страны, такие как Киргизия, Узбекистан, Таджикистан, похоже, окончательно стали аутсайдерами в геоэкономической борьбе в регионе.

По мнению киргизского политолога Нура Омарова, в ближайшей перспективе можно прогнозировать ужесточение борьбы Китая, США и России за влияние в регионе. Вследствие этого большинство стран региона продолжат политику маневрирования между ними, пытаясь уйти от внешнего диктата. Наиболее серьезные возможности для этого у Казахстана, превращающегося в одного из основных мировых поставщиков энергоресурсов. В свою очередь, наименее успешными в этом отношении выглядят позиции Узбекистана, который, при всех своих амбициях, вынужден будет ограничиться лишь позицией наблюдателя.

Усиление Казахстана и Узбекистана порождает прогнозы о возможности поглощения ими соседей, следствием чего станет появление к концу 2020-х гг. в Центральной Азии одного или двух крупных государств.

Есть и второй вариант развития событий в регионе. Растущая нестабильность на Ближнем и Среднем Востоке, угрожающий рост исламского радикализма и сепаратизма на Северном Кавказе и в Синьцзян-Уйгурской автономной республике Китая, замедление демократических реформ, сопровождаемое тотальным разорением населения в Центральной Азии, способны превратить весь Большой Ближний Восток в один огромный очаг насилия. Глобализация «по-исламски» способна обрести поддержку в регионе. Тем более что в Центральной Азии имеются свои серьезные внутренние источники роста радикального исламизма. Среди них – отмеченное обнищание населения из-за неэффективных реформ, рост исламского сознания как следствие многолетних гонений, расширение сферы традиционного общества из-за провала упоминавшегося выше модернистского проекта. Риторика правящих режимов, не подкрепленная реальными переменами, в лучшем случае вызывает глухое раздражение мусульманской общины. В худшем она уходит в подполье и становится на путь вооруженного сопротивления, если светские режимы прибегают к жестокой репрессивной политике в отношении собственного населения. Ярким примером этого является Узбекистан, живущий на протяжении последних 10–15 лет в условиях латентно протекающей гражданской войны.