Вадим Радаев - Экономическая социология

Наряду с социальным регулированием, осуществляемым силой традиций, социальных норм, стихийными и организованными действиями хозяйственных агентов [304] Weber М. Economy and Society. Vol. I. Berkeley: University of California Press, 1978. P. 82–83. См. также: Вебер М. Социологические категории хозяйствования // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики / Сост. и науч. ред. В. В. Радаев; пер. М. С. Добряковой и др. С. 59–81. М: РОССПЭН, 2004. , важнейшую роль в этом процессе играет регулирование со стороны государства. Историкам и антропологам хорошо известно, что большинство рынков складывалось не помимо и вопреки, а при его прямой поддержке. Причем это относится отнюдь не только к примитивным, но и к современным хозяйствам. Современный рынок столь же не автономен от действий государства [305] «Автономный рынок не «возникает»; он конструируется в процессе утверждения политической и государственной власти… Исторически мы не сможем понять функционирования и развития рынков без признания того, в какой степени они были сформированы фискальными интересами государства и формами легитимации государственной власти, которые в свою очередь находились под воздействием международной гонки вооружений» (Friedland R., Robertson A. F. Beyond the Marketplace // Beyond the Marketplace: Rethinking Economy and Society / R. Friedland, A. F. Robertson (eds.). N.Y.: Aldine de Gruyter, 1990. P. 7, 11). . И потому для экономической социологии проблема развития рынков неотделима от проблемы государственного регулирования хозяйства.

Задача данной главы – показать специфику государства и его интересов, раскрыть функции государственного регулирования хозяйства, сравнить разные типы взаимоотношений представителей государства и участников рынка, включая их коррупционные проявления.

Общее определение и специфика государства. Начнем с исходного определения государства, которое вновь заимствуем у М. Вебера: «…мы назовем государством принудительную политическую организацию, действующую в течение продолжительного времени, чья администрация успешно поддерживает притязания на монополию легитимного использования физического насилия для поддержания установленного порядка» [306] Weber M. Economy and Society. Vol. I. P. 54. См. также: Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 645–646. . Ключевым признаком государства, таким образом, выступает исключительное право на осуществление легитимного насилия на определенной территории. Оно связано с принуждением всех других агентов к отказу от использования насилия без санкции государства. Из этой территориальной монополии силы вытекает другая монополия государства – фискальная. Она выражена исключительным правом сбора налогов на данной территории [307] Подробнее об этих двух монополиях см.: Волков В. В. Силовое предпринимательство. СПб.: ЕУСПб: Летний сад, 2002. Гл. 8. С. 223–240. См. также: Экономическая социология. 2003. Т. 4. № 2. С. 52–62 (http://www.ecsoc.msses.ru). .

Таким образом, в своем исходном определении деятельность государства исключает конкуренцию. Хотя в определенных условиях рядом с государством могут действовать и частные структуры, претендующие на применение силы и сбор дани с участников рынка [308] Подобная ситуация была характерна, например, для России 1990-х гг., когда на фоне ослабления и фрагментации российского государства произошел взлет частного силового предпринимательства (Волков В. В. Силовое предпринимательство. Гл. 9). См. также: Экономическая социология. 2003. Т. 4. № 3. С. 39–50 (http://www.ecsoc.msses.ru). . Да и между самими государственными органами может возникать подобие конкуренции, поскольку государство не является монолитной структурой [309] Например, в России 1990-х гг. возникли элементы конкуренции силовых органов за крупных плательщиков (или наоборот, неплательщиков) налогов (Конкуренция за налогоплательщика. Исследования по фискальной социологии / Под ред. В. В. Волкова. М.: Московский общественный научный фонд, 2000). . Но конкуренция и первого, и второго рода является не имманентным признаком государственной власти, а скорее свидетельством ее незавершенности или размывания.

В социальных и экономических науках сложилась определенная традиция описания взаимодействия государства и рынка. Главный порок весьма многочисленных работ, выполненных в этой традиционной парадигме, связан с тем, что государство и рынок достаточно жестко противопоставляются друг другу, и в качестве главного вопроса рассматривается степень вмешательства государства в хозяйственные процессы. При этом либералы превозносят достоинства рыночного регулирования и предлагают минимизировать присутствие государства. Консерваторы, наоборот, защищают государство и пытаются ограничить рыночные свободы. Но в любом случае государство и рынок представляются в качестве антагонистов, действующих на совершенно разных основаниях (соответственно политических и экономических) и борющихся между собой по принципу «кто кого» [310] Блок Ф. Роли государства в хозяйстве // Западная экономическая социология: Хрестоматия современной классики. С. 570–579. См. также: Экономическая социология. 2004. Т. 5. № 2. С. 37–56 (http://www.ecsoc.msses.ru). . Более того, считается, что их взаимопроникновение крайне вредно для обеих сторон, так как порождает уродливые симбиозы в виде олигархических хозяйственных структур и коррумпированных чиновничьих режимов.

В противоположность традиционному подходу основная задача формирующейся в конце XX столетия новой парадигмы заключается в преодолении этой жесткой дихотомии. Дело в том, что государство конституирует рынок, и одновременно рынок активно влияет на структуры политической власти. Экономические и политические процессы, тем самым, утверждаются и воспроизводятся друг через друга, и в результате возникают системы управления, интегрирующие частные интересы участников рынка и интересы политических структур. Главным вопросом здесь становится не количественное соотношение государственного и рыночного секторов (например, относительный размер государственного бюджета или доля государственной собственности в производственных активах), а характер способов интеграции двух типов структур и двух типов институционализированных правил [311] Блок Ф. Роли государства в хозяйстве. С. 579–592; Underbill G. State, Market, and Global Political Economy: Genealogy of an (Inter-?) Discipline // Economic Sociology – European Electronic Newsletter. June 2001. Vol. 2. No. 3. P. 2–12 (http://econsoc.mpifg.de). . В связи с этим очень важно осознать простую мысль, которая тем не менее игнорируется многими экономистами и политиками: сочетание государственных и рыночных структур и институтов глубоко специфично для каждой страны и потому может быть предметом универсальных рецептов лишь в очень ограниченных пределах.