Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования

С первого опыта экспертизы конкурсов социального предпринимательства фонда «Наше будущее» стало ясно, что организации инвалидов в России наиболее подготовлены к деятельности в качестве социальных предпринимателей в смысле сочетания социальной и экономической целей и поиска для этого устойчивой самоокупаемой основы. Это объяснимо. Они более сплоченны и нередко отделены от остального мира общей бедой, что делает социальную цель более устойчивой, а поиск экономических механизмов ее реализации более настойчивым. Кроме того, высокая сплоченность формирует социальные сети, которые служат одновременно и источником человеческих ресурсов организации, и ее потребительской «нишей». Пожалуй, главная проблема организаций инвалидов — не слабость экономического или социального компонента социальных предприятий, а их замкнутость на себе. Для расширения влияния, предпринимательских возможностей и повышения эффективности работы они нуждаются во включении в более широкие рынки и профессиональные сообщества, не ограниченные средой инвалидов. Это позволило бы иметь более широкий круг ресурсов инноваций и обмена опытом. В свою очередь, возможность такого развития предполагает встречные шаги со стороны государства и общества, которые, несомненно, рано или поздно произойдут, и связаны с преодолением социальной исключенности инвалидов, в которой важную роль может играть государство и профессиональные сообщества. Например, университеты могут улучшить техническую инфраструктуру для передвижения и посещения занятий людей с особыми потребностями, а государство — создать дополнительные стимулы предприятиям, использующим труд инвалидов.

Еще одна форма организаций, существующая с советского и даже досоветского времени, находящаяся на стыке общественного и частного секторов и предлагающая «смешанные» блага, — кооперативы. Мы уже говорили, какое внимание развитию кооперативного движения и его потенциала в решении социальных проблем уделяют европейские страны. В России эта тема нуждается в специальном исследовании, которое осталось за рамками настоящей работы. Известно, что в России нет такой богатой истории кооперативного движения, которая существует в Европе. В то же время деятельность кредитных кооперативов уже дала немало положительных результатов для становлении в России институтов микрофинансирования (см. главу 8), что может свидетельствовать о перспективности развития социальных кооперативов в определенных сферах деятельности в России при наличии сбалансированной политики государства.

Прежде чем перейти к описанию четырех исследованных нами российских кейсов, хотелось бы напомнить специфику ситуации, в которой не только проводилось исследование, но и, что более важно, находились наши герои. Во-первых, перед ними и перед исследователями стояла определенная терминологическая проблема. «Социальное предпринимательство», хотя и стало вызывать все большее любопытство у российской аудитории, пока не приобрело характер общезначимого понятия. В России все еще нет укорененного термина, который обозначал бы самоокупаемую деятельность, направленную на решение социальных проблем тех или иных групп населения, ни в повседневной речи, ни, тем более, в правовом поле. Поэтому одной из важных задач исследования стал поиск и выявление среди разнообразных предприятий — организаций собственно социального предпринимательства, отвечающих его основным критериям.

Во-вторых, и это вытекает из предыдущего, перед самими социальными предпринимателями стояла проблема самоопределения. Это уже проблема не того, как назвать свое дело, а как сформулировать цели предприятия. Проблема в том, что люди, которые пытаются что-либо сделать в области решения социальных проблем с использованием бизнес-средств, пока лишены общественно признанных образцов, позволяющих им соотнести себя с чьим-то положительным опытом или определенной бизнес-моделью. Выбирая образец организации для самоопределения, они могут лишь выбрать организационно-правовую форму — работать как НКО, малый бизнес или как структура государственного учреждения. Но это чисто формальное разграничение, которое само по себе ничего не говорит о принадлежности к социальному предпринимательству Неслучайно опыт двух из четырех рассмотренных ниже кейсов демонстрирует два противоположных пути — от работы в госучреждении к независимому предприятию и наоборот.

В-третьих, социальное предпринимательство на Западе, будучи своего рода творческим отрицанием и стандартного бизнеса, и стандартной деятельности некоммерческих организаций, опирается, тем не менее, на сформированные в этих секторах разветвленные сети. В результате получаются уникальные модели комбинации — ресурсов, коммуникации, информации, различных форм кооперации и обмена услугами. Таким образом новый тип предприятий использует и преобразует уже существующие. В российских условиях при недостаточном развитии малого и среднего бизнеса, с одной стороны, и некоммерческого сектора — с другой, этот ресурс поддержки крайне ограничен, что ставит перед российскими социальными предпринимателями дополнительные барьеры и влияет на выбор бизнес-модели.

В-четвертых, учитывая сравнительно короткие сроки существования капиталистического рынка и, тем более социального предпринимательства в России, проекты, которые мы исследовали, хотя и прошли с разной степенью успешности стадию стартапа, остаются еще достаточно уязвимыми в финансовом отношении и в смысле развития клиентской базы. Это значит, что они все еще находятся в поиске более эффективной бизнес-модели — либо для преодоления возникших трудностей, либо для нового этапа развития. Это следует иметь в виду, в особенности при попытке сравнения кейсов второй и пятой главы. В связи с допущением существования в России значительного числа предприятий с нереализованным социально-предпринимательским потенциалом, в своем исследовании мы видели необходимость более детального рассмотрения и более глубокого понимания трудностей развития социальных предприятий в России. Отсюда — включение в круг кейсов как предприятий, уже доказавших успешность своей бизнес-модели («Школа фермеров», «Музей игрушки»), так и находящихся в процессе ее поиска (Конный центр «Аврора») и даже временно отступивших от нее (АНО «Пролог»).

При исследовании социального предпринимательства в России перед нами стояла своего рода дилемма. Первый путь — искать в России то, что соответствует наиболее последовательным определениям социального предпринимательства, которые мы принимаем как эксперты. Но это потенциально сужает возможности поиска и может привести к расхождению «теории» и «практики». Второй путь — искать примеры, которые существуют и развиваются в определенных странах, с учетом различий заокеанской и европейской модели. Это предполагает более размытые критерии поиска и может привести к тому, что в итоговый список попадут слишком разные предприятия «гибридного» спектра, имеющие различную организационную и социальную природу. Третий путь — искать в России устойчивую модель решения социальных проблем предпринимательскими средствами, используя коммерческую и некоммерческую составляющие, при поддержке либо в отсутствии поддержки государства, с разным уровнем организационной независимости.