Социальное предпринимательство в России и в мире: практика и исследования

Важной чертой социальных сетей, как видно из предыдущего, является их неоднородность. Если структура социальных сетей еще подлежит анализу посредством сопоставления формальных характеристик и количественных измерений (см. например: [Гранноветтер, 2009 (1973); Putnam, 2001]), то качественная неоднородность ценностной сети представляет серьезные проблемы для ее определения. Например, одни могут видеть главное назначение Конного центра в работе с инвалидами, другие — в прививании людям любви к лошадям как средстве гуманизации человеческих отношений, третьи — в привлечении внимания общественности к условиям содержания животных и их защите. Все это имеет прямое отношение к деятельности организации, но может быть основано на разных ценностях и убеждениях, в чем их общая основа? Ценностная сеть — это не партия, и она не формируется на основе непротиворечивой и последовательной программы. Признание социальной значимости организации и ее морального авторитета — вот что придает единство различным элементам ценностной сети, таким образом, не только ценностная сеть формирует организацию, но и организация — ценностную сеть.

Почему эти вопросы рассматриваются в контексте рынка и экономического поведения социальных предприятий? Во-первых, социальные сети образуют базу социального капитала, конвертируемого в экономический капитал. Во-вторых, в случае недостатка ресурсов и заполнения социальным предприятием незанятого рынком пространства оказания социальных услуг ценностные связи скрепляют отдельные элементы деятельности предприятия в совместную целесообразную деятельность, формируют единство организации. В-третьих, экономическая деятельность хозяйствующих субъектов не является изолированной от социальных отношений и институтов, среди которых она создается и развивается. Это соображение важно не столько как общая констатация связи «всего со всем», сколько в качестве обоснования социальной укорененности различных форм производственной кооперации и предпринимательской стратегии предприятий [Polanyi et al., 1957; Grannovetter, 1985; Nahapiet, Ghoshal, 1998 и проч.]. Однако в социальных предприятиях социальные факторы результативности проявляются более выпукло и наглядно.

Одним из направлений изучения трансформации социальных ресурсов в экономические результаты социальных предприятий и предпринимательства в целом служит развитие и уточнение концепции социального капитала. Различение ценностных сетей в общей совокупности сетей — не единственный способ дифференциации социальных сетей и исследования влияния, которое они производят, будучи переработаны в ресурс хозяйственной деятельности. Вариантом дифференцированного подхода к социальному капиталу и выявлению его подструктур является различение социального и культурного капитала (П. Бурдье). Его определение социального капитала сосредоточено на общем принципе взаимодействия субъектов и не сводится к набору свойств сети: [70] «Социальный капитал представляет собой совокупность реальных или потенциальных ресурсов, связанных с обладанием устойчивой сетью более или менее институционализированных отношений взаимного знакомства и признания, иными словами, с членством в группе» [Бурдье, 2002, с. 66].

Культурный капитал предстает у него в трех ипостасях: 1) как инкорпорированный, воплощенный в состоянии тела и ума человека, он предполагает внутренние усилия и длительность воплощения (один из способов инкорпорирования — домашнее воспитание); 2) как объективированный в материальных предметах и средствах (например, документах и картинах), он может передаваться от человека к человеку, но в отличие от экономического капитала не сводится к независимой от человека форме присвоения, так как имеет свои законы — существует в символической, активной форме и требует адекватного себе обращения и восприятия (например, художественной или научной подготовки, эстетического развития); 3) как институционализированный, т. е. выступающий в форме сертификата или иного общепризнанного свидетельства соответствия культурного статуса его владельца принятым требованиям компетенции [Бурдье, 2002, с. 60–65]. Трансформации культурного и социального капитала будут ниже проиллюстрированы на примере «Музея игрушки».

Дальнейшее уточнение содержания социального капитала ведет к различению все большего числа аспектов и свойств социальных взаимодействий, способных повлиять на достижение экономических результатов организаций. В частности, Дж. Нахапьет и С. Гошал сосредоточились на роли социального капитала в создании и развитии интеллектуального капитала организации [Nahapiet, Ghoshal, 1998]. Для этого они выделяют в социальном капитале три измерения: 1) структурный аспект (характер связей между участниками, их конфигурация в сети и выбор подходящей для них формы организации); 2) когнитивный аспект (язык, символические коды и общие сюжеты коммуникации, формирующие возможности интерпретации событий и обсуждения вопросов, интересующих участников); 3) отношенческий аспект (содержание и качество личных отношений участников в виде идентификации с теми или иными группами, доверия, норм, обязательств). Первое измерение наиболее непосредственно формирует интеллектуальный капитал через доступ к получению, передаче и обмену знаниями. Второе измерение создает конкретные условия доступа к информации, которую можно получить от других — в виде возможностей взаимопонимания, постановки актуальных для сторон вопросов и получения необходимых ответов посредством общего понятийного аппарата, смыслового контекста и общей отсылочной базы обсуждения. Тем самым создаются возможности для накопления и комбинирования знаний. Третье измерение формирует основу для мотивации к получению, обмену и развитию знаний. При этом под интеллектуальным капиталом, который формируется под воздействием социального и обеспечивает успех организации, авторы понимают знания и способность к знанию человеческих коллективов, к которым относятся организации, профессиональные сообщества и группы работников умственного труда [Nahapiet, Ghoshal, 1998, p. 245, 251–256].

Различение «структурного» и «когнитивного», «структурного» и «отношенческого» аспектов для объяснения феномена социального капитала присутствует и в других исследованиях [Burt, 1992; Coleman, 1993; Moran, 2005; Liao, Welch, 2005]. При этом попытки рассмотреть структуру социального капитала с точки зрения формальной конфигурации контактов вызывает критику даже у «формалистского» крыла исследователей (школы Патнэма), которые напоминают, что наличие взаимных контактов и даже их число автоматически не ведут к доверию участников, и аспекты структуры социального капитала должны включать также распределение власти и содержание контактов [Hutchinson, et al., 2004]. В связи с этим некоторые противопоставляют структурный подход социальному капиталу — как изучение формальной конфигурации контактов, и отношенческий подход, рассматривающий качество и содержание отношений [Moran, 2005].