Дмитрий Константинов - Прорыв. Единственный путь развития бизнеса

Мир, который мы создали, – продукт нашего мышления; он не может быть изменён без изменения мышления.

Альберт Эйнштейн

Глава 1. Чрезвычайное происшествие

Утро генерального директора завода по производству пищевого оборудования «Рестостар» Золотова Семёна Петровича не задалось. Как сказал бы его сын Максим, от слова «совсем».

Дома супруга Катерина проводила его с обиженным лицом. И только в машине он вспомнил, что обещал свозить её в Москву на выходных. А вчера, мало того, что приехал домой в полночь, да так с порога и сообщил, что все выходные проведёт на заводе. Ибо проблемы не только не решаются, а ещё и копятся. И один бог знает, что с этим делать. Катерина промолчала, а он её настроения решил не заметить. Ну, бывает, подумаешь, времена нынче сложные, не до капризов домашних точно!..

Зато утром жена с такой силой поставила перед ним чашку с какао, словно печать жахнула. Какао расплескалось, Золотов обжёг пальцы, чертыхнувшись, стал вытирать салфеткой лужу под чашкой. Но Катерина уже вышла из кухни. Вот ведь, не иначе как не спала полночи, лелея в себе обиду.

Потом позвонила жена институтского друга и сообщила, что того ночью увезла скорая с подозрением на ковид.

– Где он лежит?

– В Коммунарке, в новой больнице, ты знаешь. Туда отвозят всех с короной. Никого не пускают, кстати, так что навещать не надо.

– Что говорят?

– Сделали КТ – сорок процентов поражения лёгких…

– Твою ж мать! – вырвалось у Золотова.

Но не до приличий, когда мир катится в тартарары. Органы чуть ли не на принтерах распечатываем, автомобили на водороде ездят, в космос туристов отправляем, а какой-то вирус, который в микроскоп-то толком не разглядишь, – победить не можем!..

– Ты меня держи в курсе, хорошо? И – сама знаешь – если что нужно, тут же звони!

– Знаю, Сёма, знаю, спасибо. Ты тоже береги себя. Работа у тебя вредная очень.

Золотов дал отбой и тяжело вздохнул. Что-то слишком часто в последнее время хочется всё послать к чёрту и уехать «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов». Но он по крайней мере едет на работу, а не лежит под кислородом с двусторонней пневмонией, и на том спасибо. В зеркале заднего вида Семён Петрович поймал внимательный взгляд Пети, своего шофёра. Молоденький совсем и работает всего третий месяц, но очень толковый и заботливый. Даже удивительно! Не то что многие нынешние пацаны. А главное – у парнишки явный талант к вождению.

– Семён Петрович, что-то случилось? – осторожно подал голос Петя.

– Рули, Пётр! – ответил шеф строго, кивнув на дорогу.

Теперь Золотов стоял в своём кабинете у большого, в полстены, окна, смотрел на пока ещё облезлый тополь за стеклом и слушал, как булькает селектор взволнованным голосом секретарши Лидочки.

– Это очень срочно, Семён Петрович! – клокотала Лидочка. – Здесь Литвинов и Ларцев, с рабочими.

– Впускай, – коротко приказал Золотов и повернулся к двери.

Ввалилась целая делегация. Рабочие мяли в руках кепки, переступая с ноги на ногу. Начальник участка резки Ларцев был бледен как мука.

– Ну, что там у вас? Лица, словно пожар на производстве! – сурово сказал Золотов.

– ЧП у нас, Семён Петрович, – нервно сказал Ларцев срывающимся голосом.

Инженер по технике безопасности Литвинов продолжил, огорошив без предисловий:

– Именно что пожар. Лазарь сгорел, Семён Петрович. Не подлежит восстановлению. То есть совсем…

Лазарем называли дорогой станок лазерной резки, неисправность которого грозила фатальным простоем и – как следствие – большими убытками предприятию. Золотов почувствовал, как кровь прилила к лицу, в висках застучало. Но не время думать о давлении. Да что же это такое происходит, в самом деле?! Словно кто-то нарочно решил превратить его жизнь в кошмар!..

Рабочие стояли, боясь дышать.

– Как это произошло?

– Никто не пострадал.

Это Золотов и Литвинов сказали одновременно.

– Как это произошло? – закричал Золотов.

Из «делегации» шагнул вперёд рабочий участка резки, Сергей Бабкин, вусмерть испуганный, мучая в руках и без того замусоленную кепку. В нервозных ситуациях он всегда слегка заикался.

– Я работал в ночную смену на д-двух сразу – на Лазаре и Цыпе. В общем, когда отлучился к Цыпе, это и п-произошло. Всё было хорошо, я и п-предположить не мог…

– Ну, конечно, предполагать ведь здесь за всех только я должен! – на повышенных тонах сказал Семён Петрович, схватил своё кожаное пальто и скомандовал: – В цех, быстро.

На ходу засовывая руки в рукава пальто, с досадой упрекнул Ларцева:

– Ну, а ты-то куда смотрел, Илья Ильич?

– Виноват, Семён Петрович, был в сборочном…

Вся компания вышла из кабинета и стремительно прошествовала мимо взволнованно притихшей Лидочки.

– Лида, кто спросит – я на производстве. И позвони Максиму Семёновичу, через полчаса экстренное совещание, – распорядился, выходя из приёмной, Золотов.

Ещё мгновение – и всё стихло. «Слушаюсь и повинуюсь!» – сказала Лидочка своему отражению в зеркальце, что было хитро приспособлено под полкой над её столом. Полкой, которую с лёгкой руки главного инженера все в шутку называли «прилавком» и которая удачно прятала от чужих взглядов пасьянс на её ноутбуке и шоколадки, без которых Лидочка не мыслила и дня. Посмотрев на дверь, Лидочка взяла айфон, открыла вотсап и написала своему парню: «Представляешь, а у меня на работе ночью случился пожар. Босс в ауте!» Подумав, она добавила смайлик «ужас» и аккуратным наманикюренным пальчиком нажала «отправить». Потом встала, деловито оправила узкую юбку и направилась к кофемолке.

Начался ещё один день завода «Рестостар», переживающего далеко не лучшие свои времена.

Коммерческий директор и совладелец завода Максим Семёнович Золотов вошёл в кабинет отца в тот момент, когда генеральный директор по селектору отдавал Лидочке распоряжения относительно грядущих встреч и совещаний. Он взглядом указал сыну на кожаное кресло за столом напротив себя. Договорил, отключил селектор и тяжёлым взором уставился на Максима.

Несколько мгновений сын и отец молчали, глядя друг на друга. Семён Петрович чувствовал неимоверную усталость, хотя день только начался. Он протёр руками глаза, потом встал и налил себе воды из кулера. Словно вода могла утолить его раздражение и адскую досаду.

– Ты знаешь, что я тебе скажу, – с искренним сочувствием в голосе сказал Максим. Хотя отец не произнёс ни слова, Максим прекрасно понимал, что тот чувствует. Знал, что завод для него – точно дом родной. Но это не мешало им чуть ли не каждый день спорить.