Ларри Константин - Человеческий фактор в программировании

У меня были самые лучшие наставники. Удивительно, что нашлись умные тренеры, которые оказались достаточно смелыми и готовыми к тому, чтобы взять на обучение такого беспокойного молодого человека. Результаты тех лет все еще полезны. Я до сих пор стараюсь найти новые повороты в методиках, о которых я впервые узнал от Джека Креминса (Jack Сге-means), Кена Макензи (Ken Mackenzie), Дэйва Джаспера (Dave Jasper) и Бада Вайтофа (Bud Vitoff).

Однако в той степени, в какой наставничество вообще работает, — а работает оно не всегда, — оно не может непосредственно привести к улучшению качества. Наставничество лишь помогает распространить стиль и практические навыки наставника. В качестве организационной стратегии оно может быть эффективным способом поддержания корпоративных традиций, при условии, что — хорошо это или плохо — люди думают и программируют в соответствии с принятой культурой.

Это соответствие само по себе может стать первым небольшим шагом к повышению качества процесса проектирования. Согласованность — бабушка качества. Аксиома совершенствования рабочего процесса такова: перед началом улучшения процесса необходимо организовать его контроль — сделать его воспроизводимым. Пока процесс разработки программного обеспечения остается хаотичным, усилия — нерегулярными, а вы не знаете, будет ли продукт сдан в срок и в каком он будет виде, никакого систематичного совершенствования и последовательного улучшения не добиться. Надежность конечного продукта остается, главным образом, в руках Судьбы и легионов бета- и гамма-тестеров. Согласно Модели развития функциональных возможностей (Capability Maturity Model), представленной Институтом разработки программного обеспечения (Software Engineering Institute), первая ступень на лестнице качества, которая ведет к великим высотам 5-го уровня (другими словами, к работоспособному программному обеспечению), подразумевает уменьшение различий, то есть получение непротиворечивых результатов в ходе предсказуемых процессов. Конечно, это означает, что блестящие и необъяснимые успехи, равно как и неожиданные провалы, не будут распространяться. Таким образом, разработка будет вестись согласно «золотой середины» — в более стабильной, но менее эффектной среде.

Если наставничество соответствует организационной культуре, то инвестировать в признанную и систематичную программу наставничества более полезно, чем доверяться природным инстинктам неподготовленных тренеров. В принципе, каждому нужен наставник, и каждый, в свою очередь, должен попробовать себя в этой роли. Процесс наставления не должен прерываться просто потому, что вы сдали свой годовой отчет без сучка, без задоринки. Наставники могут помочь вам подняться на следующую ступень — так же как и на первую. Наставничество может служить частью эффективной стратегии распространения технологии, когда внедряются новые методы и языки. В программе по повышению качества работы тренировка может дополнять как анализ кода, так и сквозной проход дизайна.

Наставничество особенно популярно в консалтинговых фирмах, которые навязывают его в качестве эффективного средства для осуществления технологических переходов. Вместо консультирования они будут работать вместе с вами на протяжении всего проекта и мягко помогать вам достичь их уровня мастерства. По сравнению с интенсивными предварительными курсами для персонала или нерегулярными консультациями по мере возникновения проблем модель наставничества имеет очевидные преимущества, не последним из которых является более стабильный заработок консультанта.

Итак, слово «наставничество» является одним из ключевых — по крайней мере, сегодня. Однако язык продолжает преображаться прямо на глазах. Язык должен двигаться дальше и изменяться, иначе мы быстро к нему привыкнем или, что еще хуже, будем ограничены в своих действиях. Умные консультанты просто-напросто умеют называть все по-другому. Деньги на консультации и обучение можно выжать из бюджетов, но еще не все охотники за наживой открыли для себя тренировку и наставничество. Когда только это произойдет, появятся денежные ограничения на контракты по организации тренировок, а наставничество «окаменеет» на 13 страницах контрактных обязательств, компенсаций и договоренностей о неразглашении.

Возможно, так и было задумано!

Из журнала Software Development, том 3, № 3, март 1995 г.

Темой обсуждения было ближайшее будущее, передовой край в разработке программного обеспечения и приложений. Вопрос из зала — словно мучительное стенание из прошлого: «А что вы посоветуете аналитику и программисту, который на языке COBOL создает текстовые приложения, обращающиеся к базам данных сетевых мэйнфреймов?» После целых семи или восьми миллисекунд глубокого раздумья я наклонился к микрофону и с заговорщической интонацией и в то же время командным голосом произнес: «Переобучайтесь».

Неудовлетворенный моим ответом, человек подошел ко мне в перерыве. Что же ему делать? Его компания не поддерживает дальнейшее образование, расходы на обучение в бюджете не предусмотрены, книги и курсы слишком дороги для его скромного заработка, a COBOL — это все, что он знает.

Отраслевые стилисты уже не один год объявляют о том, что мэйнфреймы ушли в небытие, однако в тот момент, когда следователь уже собирается подписывать свидетельство о смерти, эти чертовы машины опять поднимают голову. Не оплакивайте старый добрый COBOL. Наверное, на планете наберется больше строк на COBOL, чем на всех других языках программирования, вместе взятых. (Этот досадный факт подтвердился, когда возникла «проблема 2000 года», напомнившая о старом пенсионере COBOL.) Как и все живые языки, COBOL продолжает развиваться. Теперь он стал объектно-ориентированным и когда-нибудь может получить настоящую поддержку.

Как и рок-н-ролл, COBOL будет жить вечно. Конечно, «вечность» — это относительное понятие в отрасли, где языки пятого поколения следуют за языками четвертого поколения уже через несколько лет после языков третьего поколения. Тем не менее языки программирования подчиняются Четвертому закону Константина: ни один язык программирования, на котором пишут значительное количество разработчиков, не может исчезнуть полностью. Изучать программирование я начал с Фортрана — одного из самых первых «высокоуровневых» языков. Фортран до сих пор применяется, до сих пор поддерживается своими партизанами, до сих пор жизнеспособен. Еще более удивительно то, что язык RPG, уже седой к моменту моей первой встречи с ним в начале 60-х, в середине 90-х все еще оставался в ходу.

Мой твердый совет этому несчастному программисту был обусловлен не пессимизмом или оптимизмом в отношении близкой кончины больших ЭВМ и «больших» языков, а реализмом относительно происходящего в этой профессии. Вопрос не в том, сможет ли этот кодирующий консерватор сохранить свою работу, а в том, что он будет делать в мире возникающих и исчезающих возможностей. В 80-х годах мой шурин вовремя оставил COBOL и мэйнфреймы, но это было тогда, а этот программист все еще стоял и спрашивал меня, как быть дальше.