Дмитрий Медведев - Черчилль: быть лидером

Не менее плодотворные отношения сложились у Черчилля и со следующим хозяином Даунинг-стрит – Дэвидом Ллойд Джорджем. Их тандем под названием «два Ромео» – один из самых ярких в Либеральной партии начала XX века – сложился еще до того, как Ллойд Джордж, по меткому выражению нашего героя, стал «Великим констеблем Британской империи» [357] .

Выходец из валлийской семьи, Ллойд Джордж был на одиннадцать лет старше Черчилля. Уинстон еще учился в Хэрроу, когда Ллойд Джордж был избран в палату общин. Активно сотрудничать они стали в 1908 году, когда Черчилль сменил Ллойд Джорджа на посту главы Министерства торговли, в то время как сам Ллойд Джордж перешел в Казначейство. В 1916 году, возглавив военное коалиционное правительство, валлиец вернул своего друга в состав кабинета министров, где они вместе проработали до 1922 года. О той роли, которую сыграл Дэвид Ллойд Джордж в возвращении нашего героя в большую политику, лучше всего говорит фраза Черчилля, когда он провожал премьера в Париж: «Не попадите под торпеду – если я останусь один, ваши коллеги съедят меня» [358] .

В отличие от большинства отношений, которые складывались у Черчилля в процессе работы, в связке с Ллойд Джорджем потомку герцога Мальборо принадлежала отнюдь не первая роль. С самого начала Черчилль, отнюдь не страдавший отсутствием амбиций, отдал пальму первенства старшему и более опытному коллеге. Подобная иерархия сохранилась и после 1924 года, когда Дэвид Ллойд Джордж постепенно стал сходить с политической арены, а его «младший партнер» занял второй по значимости пост в политической иерархии Соединенного Королевства – пост министра финансов.

В конце 1920-х годов Черчилль пригласил Ллойд Джорджа к себе, чтобы снять несколько вопросов, возникших у него при работе над очередным томом «Мирового кризиса».

«Буквально через пять минут отношения между нами полностью приняли былой формат, – признался канцлер Казначейства. – Это были отношения между господином и слугой. Причем я выступал в роли слуги!» [359]

Уже после работы в Казначействе Черчилль скажет о своем выдающемся коллеге:

«Никто не работал так близко с Ллойд Джорджем, чтобы не оказаться настолько впечатленным им. Когда английская история первой четверти XX века будет написана, станет очевидным, что бо́льшая часть наших успехов в мире и войне добыта одним этим человеком» [360] .

После кончины «уэльского колдуна» в марте 1945 года Черчилль почтит его память, выступив в палате общин с большой траурной речью. Среди прочего он скажет, что «эти стены еще не знали настолько талантливого, неистового, сильного, мужественного человека, который настолько хорошо знал людей и жизнь» [361] .

Совершенно иной формат отношений у Черчилля сложился с другим премьер-министром, Невиллом Чемберленом. Третьего сентября 1939 года, после истечения срока ультиматума и объявления Германии войны, Чемберлен вызволил Черчилля из десятилетней опалы и предложил ему место в военном кабинете и пост военно-морского министра. На тот момент Черчиллю шел шестьдесят пятый год. Он уже мало походил на «молодого спешащего человека», как его называли в 1900-х. За его плечами было руководство десятью ведомствами, а также почти сорокалетний опыт напряженной парламентской деятельности. К тому времени Черчилль был уже именем на политическом небосклоне. Именно благодаря этому имени, а также репутации провозвестника нового военного конфликта он и попал в состав нового правительства.

Несмотря на свое положение, новоиспеченный первый лорд Адмиралтейства не планировал обходить премьера. Заняв свою нишу, он попытался максимально реализоваться в ней, направив основные усилия на борьбу с кригсмарине – подводным флотом противника.

Но при этом Черчилль не ограничивал масштабы своей деятельности стенами Адмиралтейства. Ему ли не знать, что с его опытом он способен решить гораздо больше вопросов. Но это было невозможно без поддержки премьер-министра, что в свою очередь требовало налаживания с ним тесных взаимоотношений.

«Грамотно взаимодействуя с окружающими, можно даже влиять на тех, кому вы формально подчиняетесь, – замечает в этой связи профессор менеджмента и теории организации в Бизнес-школе Маршалла Университета Южной Каролины Кэтлин Риардон. – В результате у лидера появляется больше возможностей для смелых поступков» [362] .

Черчилль и Чемберлен давно знали друг друга. Они вместе работали в правительстве Стэнли Болдуина в 1924 – 1929 годах: первый – министром финансов, второй – министром здравоохранения. Несмотря на длительное знакомство, отношения между политиками не были дружественными – более подходящим эпитетом является «нейтральные».

Однако новая ситуация требовала и нового подхода. Черчилль сразу начал активное общение с премьером посредством письменных коммуникаций. По словам самого Черчилля, отношения стали постепенно «созревать», и 13 ноября 1939 года он пригласил Чемберлена с супругой на обед в Адмиралтейство. Это был частный обед, на котором присутствовали только две пары. «Несмотря на то что мы были в течение пяти лет коллегами в правительстве Болдуина, моя супруга и я никогда не встречали чету Чемберлен в подобных обстоятельствах», – признается Черчилль [363] .

Военно-морской министр смог повернуть разговор за столом с обсуждения текущих политических событий на личные темы. В частности, он попросил рассказать Чемберлена о его пребывании на Багамах и попытке вырастить там мексиканскую агаву – историю, о которой Черчилль был наслышан, но не из первых уст. Премьер в красках поведал о своем неудачном опыте земледельца.

Резюмируя, можно сказать: подобные минуты откровенности сближают людей и укрепляют отношения. Несмотря на всю важность рабочих связей, для реализации лидером всего потенциала имеющихся возможностей их явно недостаточно.

«Эффективность рабочей сети зависит от взаимопонимания и взаимного доверия ее членов, – обращают внимание Эрминия Ибарра и Марк Хантер. – Но любые, даже самые крепкие рабочие отношения вряд ли помогут лидеру выйти на новый уровень – ведь эти контакты ориентированы на решение нынешних проблем» [364] .

Прекрасно отдавая себе отчет в ограниченности рабочих отношений, Черчилль старался использовать по мере возможностей и другие разновидности неформальных коммуникаций.