Дмитрий Медведев - Черчилль: быть лидером

После окончания войны, приступив к работе над мемуарами, Черчилль получил письмо от профессора Кембриджа, историка Джорджа Маколея Тревельяна. В письме Тревельян напомнил политику о том «вдохновляющем послании, которое Вы направили мне в 1942 или 1943 году. В нем Вы упоминали о неудачах, постигших лорда Чэтема [661] в первые два года его управления военными действиями. И как, в конечном счете, все закончилось успешно». «Вам не следует полагать, что я ассоциирую себя с великими личностями прошлого, – ответил Черчилль. – То были дни великих людей и мелких событий. Мы живем в век, где все наоборот» [662] .

«В глубине души у Черчилля была уверенность, что в конце концов все будет в порядке, – вспоминал Джон Мартин. – Эта вера коренилась на чем-то значительно более глубоком, чем совокупность фактов, которыми он располагал. Одним из секретов его вдохновляющего лидерства было умение смотреть и оценивать события с позиции истории. Он заставил своих соотечественников поверить, что они играют важную роль в исторической драме, и какие бы бедствия и несчастия ни происходили, это и в самом деле их звездный час» [663] .

На последнем заседании военного коалиционного кабинета, состоявшемся 28 мая 1945 года, Черчилль со слезами на глазах попрощается с коллегами следующими словами:

«Свет истории будет падать на каждый ваш шлем» [664] .

За Черчиллем закрепилась репутация антикризисного человека. Гарольд Николсон называл его «самым интересным человеком в Англии».

«На самом деле, – объяснял он, – Уинстон не просто интересный человек – это феномен, это человек-загадка. Он будет жить на страницах британской истории, тогда как других политических деятелей время покроет забвением. Он – кормчий, спасающий обреченные на гибель корабли. В тот день, когда за будущее Англии никто не даст и ломаного гроша, именно ему доверят штурвал» [665] .

К аналогичному выводу о незаменимости личности Черчилля в условиях кризиса задолго до Николсона пришел Дэвид Ллойд Джордж, который утверждал:

«В момент чрезвычайной опасности такие люди должны быть использованы полностью. Если за ними бдительно наблюдать, они могут дать больше пользы, чем легион посредственностей» [666] .

Подобные высказывания были бы невозможны, если бы Черчилль не источал уверенность и не боролся бы за свои идеалы и убеждения. О том, какую роль играют бойцовские качества в эффективном лидерстве и насколько британский политик действительно был борцом, мы будем говорить в следующей главе.

Переход через пустыню

После отставки в 1929 году с поста министра финансов в политической карьере Уинстона Черчилля начался десятилетний период безвластия, известный как «пустынные годы». На протяжении этих лет бывший глава таких крупных ведомств, как МВД, Минфин и Адмиралтейство, оказался не у дел. Произошедшая метаморфоза отчасти стала результатом политических взглядов экс-министра, которые расходились с популярными в те годы настроениями. В каких-то вопросах Черчилль был не прав. Например, в отказе признавать право Индии на независимость; он, империалист до мозга костей, считал Индию не более чем географическим понятием, чем-то вроде экватора [667] . В других вопросах, наоборот, предчувствие не обманывало опытного политика. В первую очередь здесь следует назвать открытые выступления против политики умиротворения, а также попытки указать на угрозу подъема Третьего рейха. Будучи человеком, не привыкшим сдавать позиции, Черчилль вел активную кампанию по отстаиванию своих убеждений. Причем борьба за свою точку зрения становилась более интенсивной, когда он встречал упорное сопротивление со стороны коллег по партии и руководства страны.

Впервые озабоченность усилением националистических настроений в Германии Черчилль высказал еще в 1924 году. В последующие годы его тревога еще более усилилась. После войны в архиве министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа был найден документ, датированный 18 октября 1930 года. В нем приводились взгляды Черчилля, называвшего Гитлера «прирожденным лжецом».

«Он с охотой заявит, что не имеет намерений вести против нас агрессивную войну, – утверждал британский политик. – Но немцы постараются прибегнуть к оружию при первой же возможности» [668] .

На 1930 – 1931 годы приходится одна из первых его публичных кампаний, направленная против укрепления милитаристских настроений в Германии.

«Германская молодежь все более активно принимает участие в политическом движении, которое никогда не признавало условий Версальского договора», – писал Черчилль в одной из своих статей в августе 1931 года.

Также он выступал против создания единого таможенного союза между Германией и Австрией.

«В рамках этого таможенного союза прячется „аншлюс“ или союз между основной массой германского населения и тем, что осталось от большой Австрии, – бил в набат знаменитый британец. – В результате рождается огромный германский блок с населением в 70 миллионов, угрожающий прежде всего двум нациям – Франции (с ее нерастущим населением) и Чехословакии. Живущие в Чехословакии три с половиной миллиона немцев могли бы быть дисциплинированными и лояльными гражданами, но „аншлюс“ означает, что Чехословакия будет иметь в пределах своих границ не только „непереваримое“ меньшинство, но будет окружена немцами с трех сторон. После „аншлюса“ она станет Богемским островом в океане тевтонского населения, тевтонской эффективности» [669] .

В это же самое время по указанию МИД сотрудник германского посольства в Лондоне принц Отто фон Бисмарк берет интервью у взбунтовавшегося политика. О результатах беседы правнук «железного канцлера» незамедлительно рапортует в Берлин: