Дмитрий Медведев - Черчилль: быть лидером

«Заклинаю вас, никогда не забывайте, что жизнь – это постоянная борьба!» [707]

«Я сражался в предвыборных кампаниях больше, чем любой из ныне здравствующих членов палаты общин, – скажет он в начале 1930-х годов. – Я принял участие в пятнадцати кампаниях. Только подумайте об этом!» [708]

За последующие тридцать лет британский политик еще шесть раз будет мериться силой с политическими противниками, одержав за свою 64-летнюю карьеру парламентария шестнадцать побед и понеся пять поражений [709] .

Черчилль превратился в символ лидера, сражающегося за идеалы и постоянно призывающего не принимать поражения, не опускать руки, не бросать борьбу.

«Никогда не сдавайтесь, никогда не сдавайтесь, слышите, никогда, никогда, никогда; никогда – ни в чем, ни в большом, ни в малом, – никогда не сдавайтесь, за исключением дела чести или когда речь идет о здравом смысле, – заклинал он будущие поколения. – Никогда не уступайте силе, никогда не уступайте предположительно превосходящим силам противника» [710] .

Его девизом было: «Никогда нельзя победить, идя по пути наименьшего сопротивления» [711] . Он утверждал, что «успех нельзя гарантировать, его можно только заслужить» [712] . Заслужить – в первую очередь борьбой, выцарапать, если потребуется, зубами у неблагоприятных, враждебных, сопротивляющихся обстоятельств.

В своем напутствии молодым Черчилль развивает мысль Дизраэли – «Мы в этом мире для славы». В частности, он писал:

«Взлеты и падения, опасности и путешествия, постоянное чувство движения и иллюзия надежды. Вперед, молодые люди всей земли! Вы не должны терять ни минуты. Займите свое место на передовой по имени Жизнь. С двадцати до двадцати пяти, вот это годы! Не соглашайтесь с положением вещей. Поднимайте великие стяги и атакуйте орды врагов, постоянно собирающиеся против человечества. Победа достанется лишь тем, кто осмелится вступить в бой. Не принимайте отказ, не отступайте перед неудачей, не обманывайте себя личным успехом и пустым признанием. Земля создана, чтобы быть завоеванной молодостью. Лишь покоренная она продолжает свое существование» [713] .

Из бойцовских качеств следует другая важная составляющая лидерства – настойчивость, драйв.

«Мы живем в век напористых и пробивных, – считал Черчилль, – и мы просто обязаны быть самыми находчивыми и предприимчивыми» [714] .

«Не допускайте, чтобы между Вами и руководством страны образовалась брешь, – учил британский премьер одного из дипломатов. – Продолжайте надоедать, понукать, приставать. Требуйте аудиенций. Не принимайте ответа „нет“. Цепляйтесь за них» [715] .

По словам Ричарда Дафта, «настойчивость и драйв весьма существенны для успешного лидерства. Это сильная мотивация, которая придает мощную энергию лидеру. Настойчивые лидеры имеют высокий уровень притязаний, инициативы и постоянно стремятся к достижению высоких результатов. Амбиции заставляют лидеров ставить перед собой высокие цели и проявлять инициативу для их достижения» [716] .

Амбиции стали еще одним черчиллевским ноу-хау. Однажды после прогулки майским воскресным вечером 1880 года с будущим премьер-министром лордом Розбери сэр Чарльз Дилк записал в дневнике: «Я пришел к заключению, что Розбери – самый амбициозный человек, которого я когда-либо встречал». Перечитывая эти строки спустя годы, он сделает на полях заметку: «До тех пор, пока не познакомился с Уинстоном Черчиллем» [717] .

«Амбиции – моя единственная опора», – признается будущий премьер-министр своей матери [718] .

Черчилль не скрывал амбиций. В романе «Саврола» можно найти следующие, безусловно автобиографичные строки:

«Философия Шопенгауэра отделяла Канта от Гегеля, а Гиббон, Маколей, Дарвин и Библия сражались с ними за место на полках. Саврола, вооруженный печальной, циничной, эволюционной философией, старался смотреть на мир из отдаления. В чем может быть смысл? Вселенная в конечном счете умрет, и пепел растворится в холодной темноте отрицания. Несколько писем и телеграмм лежали нераспечатанными на столе, но Саврола был утомлен; в конце концов, они могут подождать до утра. Он опустился в кресло. Да, это был долгий день, и день унылый. Он был молод – всего тридцать два года, – но уже ощущал на себе печать трудов и забот. Его нервический темперамент не мог не быть возбужденным при виде сцен, прошедших перед его глазами за день, и подавление этих эмоций лишь распаляло его внутренний огонь. Стоит ли это того? Борьба, работа, бесконечная череда дел, жертва столь многим, что делает жизнь легкой, приятной, – ради чего? Амбиция – вот главная сила, и он не мог устоять перед ней» [719] .

Подобное бравирование собственной амбициозностью не добавляла Черчиллю популярности.

«Амбиция была (и поныне) осуждаема на британской политической сцене; на неприкрытую амбицию смотрят как на растение, которое подлежит культивации», – отмечает профессор Университета Восточной Англии Джон Чармли.

С ним соглашается известный британский психолог Энтони Шторр:

«Амбиция является абсолютно „нормальной“ чертой любого молодого человека, взращенного в поощряющем конкуренцию климате западной цивилизации. Но амбиции Черчилля были выше всякой нормы, и они сделали его непопулярным, когда он был молод».

Однако Черчилль не обращал на это никакого внимания.

«Амбиции так же возбуждают воображение, как и воображение амбиции», – повторял он и устремлялся в бой [720] .