Дуэ Макиавелли - Президент (по мотивам книги Никколо Макиавелли «Государь»)

Восхваляя демократию, следует не забывать, что изначально она была создана для равноправия господ в рабовладельческом государстве.

Если мы вспомним о главной задаче верховной власти – делать все, чтобы страна соответствовала мировому мейнстриму, то для ее решения очень важна совместная работа президента и всех политических институтов. Нужны постоянные контакты между президентской партией и «активной общественностью». На практике это означает налаживание президентской группой поддержки – союзными ему политиками, банкирами, профсоюзными боссами, – обратной связи с теми, кто финансирует оппозиционные партии, непрезидентские политические фонды, народные объединения.

Принято считать, что демократия не дает захватить власть некоторой кучке богатых и сверхбогатых людей. Но, думаю, это не так. Несмотря на демократические завоевания, население даже стран – мировых лидеров состоит из супербогатого меньшинства, частью которого являются высшие государственные деятели и политики, и все увеличивающегося большинства неимущих. Так, в США больше трети всего национального богатства принадлежит богатейшим фамилиям, а это 1 % населения страны, в то время как 90 % остального населения все вместе владеют не больше четверти национальных богатств. Но влияние элиты на демографическое большинство происходит не напрямую, как столетие назад, а, так сказать, статистически.

Статистические распределения хорошо известны в природе: если поставить на огонь кастрюлю с водой, то скорость движения молекул воды в среднем начнет увеличиваться, усилили нагрев – больше быстрых молекул, сделали огонь под кастрюлей слабее – большая часть молекул, но не все, движется медленнее. При этом скорости молекул не одинаковы, всегда есть и более быстрые, энергичные, и более медленные. Получается, что зависимость скорости молекул от нагрева есть, но статистическая. Каждая отдельная молекула воды в кастрюле свободна и теоретически может иметь любую скорость.

Хорошо, что народ не понимает, как работает банковская система, иначе завтра бы случилась революция.

Также и контроль финансистов над современным обществом: повысили ставку банковских кредитов – тысячи частных предпринимателей разоряются и идут в наемные рабочие; понизили – открывают свое дело и работают на отдачу банковских долгов. При этом каждый человек по отдельности является абсолютно свободной личностью и может поступать как ему угодно. Благодаря такому методу бизнес-элите никакие демократические институты нигде не помеха, она использует в своих целях политическую власть и всегда является олигархией.

Хотя президент и олигархия – это разные силы, но использовать методы статистического подчинения президент тоже может и даже должен. Приведу слова Никколо Макиавелли: «Государь не должен вызывать ненависть или презрение подданных, прочие пороки не представляют для него никакой опасности». Это легко сказать – не вызывать ненависти, не вызывать презрения. С одной стороны, соратники часто призывают правителя быть жестким, сажать побольше воров (а если тщательно считать, воров окажется много везде), отправлять в отставку не справившихся с делом приближенных, ужесточать наказания к тем, кто не соблюдает законы. Но это может вызвать отторжение и у элиты, и у активной части общества, у всех, кто боится любых жестких действий со стороны государства. Кнут в телегу не запряжешь, современные процессы самоорганизации экономики и общества очень чувствительны к давлению извне. С другой стороны, если президент будет миндальничать, считая, что потихоньку все выправится само, – он добьется презрения нижестоящих. Нет ничего более презираемого народом и разлагающего элиту, чем принятие нужных законов, которые не соблюдаются из-за неорганизованности или слабости власти.

Как же пройти между Сциллой жесткости и Харибдой бесхребетности? Вот тут помогает «статистическое» управление. Просто приказать всем гражданам есть сою вместо мяса – тоталитаризм. Субсидировать через пониженный банковский процент продавцов сои, вызвать таким образом шквал рекламы, заставляющей есть сою всех и всегда, – вполне демократичный метод. Также если президенту необходимо изменить банковский сектор, то достаточно начать кампанию по государственной стимуляции кредитных кооперативов в разных частях страны. Это поставит на колени банки с развитой филиальной системой – и вполне авторитарный результат будет достигнут либеральным способом. Моральные ограничения не дают мне возможности привести иные примеры воздействия уже на семью, на частную и даже интимную жизнь людей.

Чем длиннее и демократичнее, многоколеннее, так сказать, рычаги президентской власти, тем мягче, но и эффективнее они действуют: меньше прямого насилия при прогнозируемом результате. Это удобнее для подавляющего числа граждан, для элит, но особенно для президента, потому что подобная мягкость не напоминает людям слабость.

Слабость верховной власти ~ самое страшное из народных бедствий.

Для развивающихся стран этот подход не всегда хорош, поскольку в них таких рычагов воздействия, как рекламные акции, общественные объединения, финансовые механизмы для бизнеса и населения, зачастую просто нет или они слабы и не годятся для управления. Тогда важная задача президента – создавать и усиливать подобные рычаги, привлекать к их созданию свою бизнес-элиту, парламент, государственные фонды. В этом случае и после ухода с поста у бывшего президента останутся методы воздействия на страну, то есть он, по факту, останется правителем.

Добавлю, что понятие демократии вообще-то не очень политизировано в жизни обычных людей, если, конечно, оно не используется во внешнеполитических войнах. А вот понятие свободы сильно зависит от политики. Например, в России свобода – это когда можно ругать правительство. И чем выше чин того, кого ругают, тем более свободным чувствует себя тот, кто ругает. Это понятно: власть в России – важная составляющая повседневной жизни, а президент воспринимается почти как член семьи, так что критика власти в какой-то степени похожа на семейную свару.

В США, напротив, упоминание свободы – это когда хвалят свою страну перед своими гражданами. Люди, так сказать, воздают славу себе и своему политическому строю. В этой стране постоянно повторяемая мантра о свободе имеет особое политическое и общественное значение. Это то, что соединяет разнородное американское общество. Любые организмы, живущие в социуме, должны подавать сигнал «я свой», чтобы не быть атакованными окружающими. Муравьи, например, постоянно выделяют особые вещества – феромоны, чтобы муравьи-охранники не убили их как чужаков. В человеческом обществе роль феромонов играют объединяющие символы, такие как национальность, политический строй, религия, общая история, общие враги. В США, обществе эмигрантов, ничего подобного нет. И идея свободы как раз служит великолепным символом единства народа, символом, упоминать который любой политик обязан как можно чаще, таким образом, сигнализируя окружающим: «я свой».