Павел Астахов - Будет по-моему. Убеждай и побеждай

В период роста накала либеральных настроений в предреволюционной Российской империи власть ошибочно трактовала позицию адвокатов, видя в ней опасность.

Адвокаты были ложной целью. Необходимо было сосредоточиться на реальных революционерах, террористах, мятежниках и заговорщиках. Государство и его представители все глубже заблуждались, забывая о том, что адвокатура – это законный институт, представители которого не являются подпольщиками-революционерами.

Адвокаты всеми силами пытались показывать, что законность состоит в том, чтобы выслушать мнение каждого, чтобы в рамках открытого и гласного процесса, изучив доказательства как обвинительного, так и оправдательного характера, вынести справедливое решение.

Ведь если обвинение не выдерживает проверок оправдательными аргументами – оно незаконно.

Основной принципиальный вопрос заключается в том, к каким стандартам в сфере защиты прав стремится государство. Ведь чем выше уровень мастерства адвокатов, тем выше должно становиться качество работы прокурора и суда. Как известно, в результате революции Россия пришла именно к низким стандартам. С 1917 года, с момента принятия советской властью Декрета о суде № 1, по 1922 год, до момента принятия Положения об адвокатуре, институт поверенных присяжных был фактически ликвидирован. В этот период времени практически любой гражданин мог выступать в качестве защитника в суде, стирались все требования, качество защиты порой опускалось до нуля. До начала формирования советской адвокатуры ситуация была крайне плачевной.

Суды послереволюционного времени были олицетворением самых низких стандартов защиты. Никаких адвокатов и обсуждений: собирались и принимали решение о том, что человек – враг народа. Решения принимались не по закону, а по убеждению и в соответствии с «революционной необходимостью». Ей на смену приходит еще один квазипроцессуальный принцип – понятие «социалистическая законность».

Но ведь законность не может быть социалистической, капиталистической или какой-либо еще – она единая, потому что закон – единственный эталон, уравнивающий всех людей, вне зависимости от их национальности, благосостояния, профессии, политических убеждений и прочих факторов.

Если обратиться не только к опыту и практике российской адвокатуры, но и к международным истокам, то в других государствах адвокатура зародилась гораздо раньше. Например, когда мне пришлось работать в Испании, я видел традиционную испанскую адвокатуру, сложившуюся несколько сот лет назад. В период работы во Франции я узнал, что французская адвокатура существует там с XIII столетия. Общепринято считать, что сословие адвокатов Франции появилось в 1270 году благодаря «Учреждениям Людовика Святого», где адвокатура впервые упоминается как единая профессиональная корпорация. Однако как таковые адвокаты на французских территориях появились гораздо раньше. Некоторые ученые утверждают, что это произошло в 600—700-х годах. Французская адвокатура пережила не менее сложные времена, чем российская, пройдя через революционные потрясения и гонения, но от этого стала лишь сплоченнее и в итоге крепко упрочила свои позиции в системе правосудия и защиты гражданских прав французского народа. Ее основной девиз, «Свобода и независимость», является базовым принципом для торжества справедливости и правосудия.

Сплоченность, взаимовыручка и единство в адвокатском сообществе, о которых упоминалось ранее, служат примером надежности и крепости корпорации для всей мировой адвокатуры как одного из основных институтов гражданского общества.

Например, французские адвокаты проявили стойкость и сплоченность во время суда над женой последнего французского монарха Людовика XVI Марией-Антуанеттой. Этот процесс вызвал большой ажиотаж в обществе, так как судили и казнили не кого-нибудь, а королеву. Учитывая условия, при которых под революционную гильотину мог попасть кто угодно, адвокаты, защищавшие Марию-Антуанетту, были одними из главных кандидатов на расправу после ее осуждения и казни. Тогда адвокатское сообщество Франции заступилось за своих коллег, обратившись с письмами в трибунал, а также в Национальный конвент, настаивая на том, что адвокат не может быть привлечен к ответственности за позицию, которую он занимает по делу своего подзащитного, – это противоестественно и противоправно.

Особенно парадоксально, что, как и в случае с Великой французской революцией, отцами которой принято считать Жоржа Жака Дантона, адвоката в Королевском совете, и Максимилиана Робеспьера, адвоката из Артуа (область на северо-востоке Франции), Октябрьскую революцию в итоге возглавил бывший помощник адвоката Владимир Ульянов. Они же и выступили главными гонителями независимой адвокатуры после революции.

Возможно ли, чтобы адвокаты, уходящие в политику и занимающие самые высокие посты в государственной иерархии, отступали от фундаментальных принципов законности и справедливости и по сути превращались в антиподов – оборотней?!.

Сегодня, выбирая профессию адвоката, необходимо осознавать ее специфику. Интересное наблюдение в этой связи: если 20 лет назад я заходил в студенческую аудиторию и спрашивал о том, хочет ли кто-то стать адвокатом, большинство студентов поднимали руки, сейчас поднимают руки максимум 5—10 человек в аудитории в 300 человек. Складывается впечатление, что этот пример олицетворяет падение престижа профессии, но это не так. Подобная ситуация – это отражение состояния нашего общества, политической и экономической ситуации, принимаемых и исполняемых законов. Сейчас, как никогда, профессия адвоката очень сложна. Сегодня мало быть талантливым оратором, отлично знать юриспруденцию, право, психологию, финансы. Помимо этого, нужно иметь определенный авторитет и зачастую нужные связи. Как говорится в одной поговорке: «Одни адвокаты знают закон, а другие судью». Так, конечно же, быть не должно. Адвокат должен расти не со знакомствами, а с делами.

Но, к глубокому сожалению, в последнее время складывается такая ситуация, при которой выгоднее быть не адвокатом, а просто практикующим юристом, потому что адвокат – это квотируемая и жестко регулируемая профессия, подразумевающая целый ряд ограничений, возлагаемых на членов сообщества: соблюдение кодекса профессиональной этики, выполнение договорных обязательств, исполнение присяги, сохранение адвокатской тайны, страхование ответственности, обязательное членство в адвокатской палате, подчинение решениям Совета палаты, который имеет право привлекать адвоката к ответственности за ненадлежащее исполнение своих обязательств и допущенные нарушения. А если выбираешь путь вольно практикующего юриста – это путь свободы. Можно назвать себя поверенным, защитником, консультантом, советником, открыть в любой форме контору, и даже не одну, не соблюдать никакого кодекса этики, адвокатской тайны, политики гонораров (среди адвокатов считается неэтичным работать за гонорар успеха – суды, как правило, становятся на сторону клиентов, при этом юрист без статуса адвоката в этом аспекте ничем не связан). Более того, немало таких «вольных советников» и вовсе не имеют юридического образования. Именно поэтому не один раз мне встречались люди, которые прошли через такие «юридические конторы»: сперва им обещали, «гарантировали», обирали – и в итоге не выполнили почти никаких обещаний. После таких неудач люди, как правило, приходят к настоящему адвокату и просят помочь. Но к этому моменту у них уже нет ни денег, ни надежды, ни веры, ни перспектив, так потеряно самое драгоценное – время для выстраивания защиты и правовой позиции.