Михаил Осадчий - Правовой самоконтроль оратора

Следовательно, нарушение этого права гражданина является поводом для обращения в суд. Причем мотивацией исковых требований может стать только официальный или фактический отказ СМИ от публикации ответа или комментария. Сам факт публикации «обидных» оценочных суждений судебному оспариванию не подлежит. Из процитированного Постановления следует: суду не нужно доказывать, что распространенные высказывания являются сведениями – участники процесса могут считать их мнением. Важно доказать, что опубликованные оценочные суждения задевают честь и унижают достоинство конкретного лица, т. е. наносят ущерб нематериальным благам, которые гарантирует ст. 150 ГК РФ. Однако и состав исковых требований ограничен законом: истец не может просить суд признать публикацию порочащей (как по ч. 1 ст. 152). Он может лишь потребовать, чтобы суд обязал СМИ опубликовать его комментарий или ответ.

Впрочем, и эти требования могут остаться неудовлетворенными. На мой взгляд, Пленум ВС допустил неточность в своем комментарии к ст. 152 ГК РФ (см. цитату, приведенную выше). В оригинальном варианте пункт 3 данной статьи своим предметом все же имеет сведения, а не « оценочные сужденияили мнения», как это сформулировано в Постановлении:

«Гражданин, в отношении которого средствами массовой информации опубликованы сведения, ущемляющие его права или охраняемые законом интересы, имеет право на опубликование своего ответа в тех же средствах массовой информации».

Теперь предлагаю отвлечься от ч. 3 ст. 152 ГК РФ. Далее мы рассмотрим значимые для судебного процесса вопросы, связанные с наиболее сложной и «популярной» ч. 1 ст. 152 ГК РФ. Напоминаю, что данная статья предполагает ответственность за распространение лживых сведений порочащего характера.

Как правило, в качестве основного аргумента в возражениях на исковые требования о защите чести и достоинства ответчик приводит утверждение, что оспариваемая публикация выражает субъективное мнение автора статьи. Ответчики активно ссылаются на статью 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в соответствии с частью 1 которой каждый человек имеет право свободно выражать свое мнение. Однако такие заявления не принимаются судом на веру: факт, что фраза является выражением мнения, а не сообщением сведений, еще нужно доказать.

Все дискуссии, возникающие в связи с делами о защите чести и достоинства, убеждают: вопрос о том, что считать мнением, а что – сведениями, обсуждается давно, но так и остается нерешенным. До сих пор неясно, какая наука – лингвистика или юриспруденция – должна дать определение понятиям «мнение» и «сведение». Сегодня лингвист-эксперт вынужден сам решать эту проблему исходя из своего собственного научного опыта, а порой и просто языкового чутья. В судебно-экспертной практике наметились два параметра, разграничивающих выражение мнения и сообщение сведений: формально-семантический и прагматический. [1] Голев Н.Д. Юрислингвистика и прагматика: о двух стратегиях обвинения в словесной инвективе и защиты от него //Языковая концепция регионального существования человека и этноса: Тез. докл. к региональной науч. – практ. конф. памяти профессора И.А. Воробьевой / Под ред. В.А. Чесноковой. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 1999. С. 146–148.

Суть формально-семантического параметрасводится к поиску в исследуемой фразе специальных слов-маркеров (слов-показателей), которые однозначно указывают на коммуникативную функцию фразы или ее фрагмента. Под коммуникативной функциейпонимается назначение фразы в событии общения – выразить мнение автора или сообщить собеседнику сведения.

Если оратор желает выразить заведомо отрицательное мнение по поводу кого-либо, то следует обезопасить себя, включив в высказывание маркер: «по моему мнению», «мне кажется» и т. п.

Если в тексте встречаются слова и выражения «по моему мнению», «мне кажется», «думается», «могу предположить», «я предполагаю» и подобные, то фрагменты текста, к которым относятся данные слова, признаются выражением мнения. Конструкции со словами «наверное», «мне кажется» и подобные расцениваются как предположения и приравниваются к выражению мнения. Если же фраза не содержит таких слов-маркеров, она квалифицируется экспертом как сообщение сведений.

Этот способ – самый простой и действенный, однако он таит в себе «подводные камни». Например, в газете опубликовано:

« Я думаю, украденные им из бюджета деньги он пустил на незаконные разработки природных ресурсов нашей области ».

Если бы данная фраза фигурировала в деле о защите чести и достоинства или клевете, то ответчик (подсудимый) настаивал бы на том, что данное высказывание является выражением его собственного мнения, и ссылался бы на вводное предложение «я думаю». Однако судебная экспертиза признает правоту ответчика (подсудимого) лишь частично. Дело в том, что в предложении фактически сообщено о двух событиях: (1) « он украл деньги из бюджета» и (2) « он пустил деньги на незаконные разработки природных ресурсов» . Оба эти сообщения (при условии несоответствия действительности) являются порочащими, поскольку приписывают совершителю преступные деяния. Вводный элемент «я думаю» относится только к сказуемому рассматриваемого предложения – слову «пустил». Таким образом, предположения строятся только относительно второго поступка – того, на что именнобыли пущены деньги. Факт предварительной кражи денег заявлен во фразе как давно известный и сомнению автором не подвергается. Следовательно, первая часть информации « он украл деньги из бюджета » квалифицируется как сообщение сведений; вторая часть « он пустил деньги на незаконные разработки природных ресурсов » – как выражение мнения.

При использовании вероятностных маркеров типа «наверное», «думаю» и т. п. следует учитывать их «оборотную» сторону – значение утвердительности, проявляющееся в ироничном контексте.

Стоит также учесть, что в современном русском языке слова типа «наверное», «думаю» и т. п. могут использоваться для утверждения, а не предположения. Примеры таких случаев:

« Уж наверное, наш директор себе зарплату не задерживает и его карман, как наш, не страдает »;

« Думаю, вы-то поблажками пользуетесь… ».

Для правильной оценки коммуникативной функции данных фраз важно проанализировать интонационно-стилистический и эмотивный рисунок текста: если фраза подобного типа в речи оратора имеет ироническую окраску и произносится с соответствующей интонацией, либо же она оформлена на письме соответствующими знаками (например, финальным многоточием, а в интернет-чате – так называемыми смайликами), то вероятностное значение слов «наверное», «думаю» обращается в утвердительноеи может быть расценено судом как сообщение сведений.