Георгий Гинс - Предприниматель

Но и такое толкование теории обнищания не спасает ее потерянного престижа. Факты свидетельствуют о том, что сокращение рабочего дня и повышение заработной платы производятся теперь по государственным соображениям, для уменьшения числа безработных и увеличения покупательной способности и потребности. Это соответствует и интересам производителей, которые охотно поддерживают такую политику, когда она проводится в виде общей меры… Что же касается углубления пропасти между предпринимателями и рабочими, то это только революционная фантазия сторонников классовой борьбы. Как мы уже видели, рабочие немного выиграли бы, если бы предприятия перешли в их обладание, и то, что они могли бы получить, шло бы в ущерб расширению и обновлению дела. Поэтому оснований для углубления классовой борьбы нет. Вопрос о доле участия рабочих в прибылях может разрешаться в спокойной обстановке.

Остается еще учение о кризисах.

Политическая экономия давно установила неизбежность при капиталистическом хозяйстве периодических кризисов. Причины их различны. Так, напр., быстрое расширение производства в годы войны вызывает затем депрессию. Но падение цен и увеличение спроса опять восстанавливают приостановившееся развитие предприятий. Точно так же новые изобретения служат стимулом новых производств и источником крупных доходов, но рынок перенасыщается товарами и опять наступает застой и упадок. До сих пор, однако, вслед за временным упадком следовал новый подъем и капитализм оставался, таким образом, незыблемым.

Остается большим вопросом, являются ли промышленные кризисы особенностью одного только капитализма. Социологи устанавливают периодичность кризисов в гораздо более широких перспективах, они затрагивают все виды культуры, искусство, право [37] См. об этом: Р. Sorokin. Social and Cultural Dynamics. N. Y. 1937. Кратко у К. Гинса "Социальная психология", сс. 233–285. "Право и культура", сс. 175–184. .

Социологи отмечают смену периодов подъема и упадка в малых и больших циклах, как некоторое закономерное явление общественной жизни. В частности, история Европы знает периодические хозяйственные кризисы, начиная с XIV в. Стало быть, поскольку развитие хозяйства находится в тесных взаимоотношениях с разнообразными условиями человеческой культуры, нельзя серьезно утверждать, что изменение организации хозяйства избавит человечество от повторения кризисов. Остается недоказанным и то, что капитализм не сможет найти организационных форм, которые ослабят действие кризисов. Если промышленные кризисы являются результатом организационных дефектов капиталистических хозяйств, то с ними можно бороться организационными же мероприятиями и угрожать самому существованию капитализма они не могут.

И здесь мы можем сослаться на того же Каутского. Он признает, что кризисы сами по себе не угрожают капитализму. "Ужасы кризиса и безработицы, — говорит он, — продолжают существовать и составляют существенный мотив стремлений к социалистическому производству. Но они, в течение последних десятилетий, не были столь интенсивны и продолжительны, чтобы, как во время с 1874 по 1885 гг., составлять сильнейший стимул в этом направлении". Он отмечает также, что картели и тресты и в союзе с ними крупные банки побуждают к осторожности в расширении производства в периоды расцвета. Но главным образом они увеличивают силу сопротивления солидных предприятий во время кризисов [38] Каутский "Пролетарская революция, сс. 79 и 82. . В настоящее время к этому можно было бы еще прибавить информационную и консультативную роль государственных органов и торгово-промышленных объединений.

Тем не менее в современных условиях учение Маркса о кризисах капиталистического хозяйства, как о последствии его неизлечимой органической болезни, приобретает особое значение, ввиду наблюдающегося во всех капиталистических странах расстройства экономической жизни.

После Великой войны хозяйственные кризисы стали следовать один за другим через короткие промежутки времени и, наконец, превратились в затяжной болезненный кризис, сопровождающийся перестройкой народного хозяйства в ряде стран. Государства старались сговориться и созывали международные конференции по вопросу о согласовании экономической политики, но после этих конференций они разобщались еще более и возводили таможенные барьеры, отгораживаясь одно от другого. Дело заканчивается новой войной, результатом которой будут новые потрясения народных хозяйств и новые осложнения мирового хозяйства. После войны неизбежны вновь коренные изменения экономических взаимоотношений и основ современного хозяйства.

При подобных обстоятельствах неудивительно, что вопрос о жизнеспособности капитализма как системы вновь выдвигается на очередь. Этому способствуют и меры борьбы с переживаемыми затруднениями. Стихия капитализма — это свобода предприимчивости и конкуренция. Но затяжной кризис и война вызывают ограничения свободы хозяйственной деятельности. Расстройство производства и торговли излечивается организационными мероприятиями и стихию свободы побеждают план и система властного порядка. Свободолюбивый капитализм смиряется, таким образом, оковами принудительных норм со стороны государства. В связи с этим вопрос о вырождении капитализма становится все более злободневным.

Если Карл Маркс говорил о неизбежном крушении капитализма, как о факте будущего, то теперь об этом начинают говорить как о факте настоящего. Около десяти лет назад в Германии вышла книга Фердинанда Фрида [39] F. Fried (см. указатель). под заглавием "Конец капитализма", в ней уже не предсказывается, а устанавливается как факт, что капитализм пришел к своему естественному концу.

Автор названной книги исходит в своих утверждениях из следующих положений: капитализм вскормлен великими техническими изобретениями, но их век уже изжит; капитализм жил духом свободного соревнования, но он пришел уже к монополизации и бюрократизации, благодаря широкому распространению трестирования. Вследствие этого происходит вырождение капиталистического хозяйства, капиталистического человека и капиталистического духа.

Эти соображения заслуживают более внимательного рассмотрения. Вкратце названный автор мотивирует свои выводы следующим образом.

Сказочному развитию индустриального хозяйства благоприятствовали великие достижения и изобретения: паровые машины, железные дороги и пароходство, электричество, двигатели внутреннего сгорания, наконец, химия. Таких великих изобретений и открытий практического значения мир уже давно не знает, и автор не видит в современном хозяйстве ничего другого, кроме частичных усовершенствований машин и продуктов. Достижения современных предпринимателей обязаны не гению великих изобретателей, а мелочному подсчету карандаша. Здесь имеются в виду подсчеты производительности труда и коэффициентов полезного действия машин, вопросы тэйло-ризма и фордизма. Но раз нет больших достижений в технике, то нет как будто и той динамики в хозяйстве, которая была отличительным свойством капитализма. Система хозяйства застывает в своих последних формах, оно принимает устойчивый характер, делается статическим. По мнению Фрида, это предопределяет вырождение капитализма. Оно сказывается и на людях, которые призваны руководить предприятиями, и на общем духе хозяйства, и на системе капиталистического хозяйства.