Марк Гоулстон - Как разговаривать с м*даками. Что делать с неадекватными и невыносимыми людьми в вашей жизни

То, что вы рассказываете человеку, не так важно, как то, что он рассказывает вам.

1. Слушайте. Сочувствуйте. Соглашайтесь. Понимайте.

2. Если это не помогает, пробуйте заново.

3. Когда и если человек будет готов перейти к пятому этапу – этапу действий, – вы должны найти правильный подход к лечению вместе с ним.

Если ваш близкий страдает от психического расстройства или у него серьезные эмоциональные проблемы, вам стоит обратиться за профессиональной помощью, особенно если вы подозреваете, что он способен причинить вред себе или окружающим. Но иногда вы можете не догадываться, что человек серьезно болен. Особенно при склонности к суициду.

К сожалению, люди с суицидальными наклонностями не ходят с неоновой вывеской «Я хочу убить себя». Большинство из них даже не расскажут вам, что они чувствуют. Они не испытывают анозогнозии – непонимания факта болезни (см. главу 31). Они пытаются справиться с эмоциями, слишком сильными и ужасными, чтобы в них признаваться. И если эмоциональное бремя становится невыносимым, они рано или поздно вскрывают себе вены, глотают таблетки, вешаются или пускают пулю в висок. Иногда такие люди пытаются подать сигнал помощи перед тем, как сделать последний шаг, но подобное случается крайне редко. Многие родственники узнавали о серьезных проблемах близкого только из предсмертной записки.

За долгие годы я работал с большим количеством людей, чьи родственники покончили жизнь самоубийством. Они никогда не приходили в себя до конца после случившегося. Даже если они находили в себе силы двигаться дальше, их боль была видна невооруженным глазом.

Я не хочу, чтобы подобное случилось с вами. Поэтому, если ваш близкий испытывает трудности и вам кажется, что есть даже самая незначительная возможность того, что он хочет покончить с собой, вам необходимо протянуть ему руку помощи. И немедленно.

Например, спросите: «Что для тебя сейчас хуже всего?» (См. главу 26.) Ответ может вас испугать, но он подскажет, что делать дальше. Если у вас хватает смелости, задайте этот вопрос сегодня. И если человек, с которым вы поговорили, рассказал о желании покончить с собой, примите незамедлительные меры.

Однако… Я знаю, что сама мысль об обсуждении мрачных тем, и в частности темы суицида с ребенком, родителем, партнером или другом, приводит в ужас. И я понимаю, что всеми фибрами души вы хотите избежать такого разговора. Возможно, у вас не хватает смелости на подобную беседу. Если у вас нет мужества поговорить открыто, не пытайтесь. По крайней мере поначалу. Вместо этого изучите проблему, не говоря о ней.

Поищите в интернете книги, истории или блоги людей, по аналогичным причинам испытывающих те же проблемы, что и ваш близкий. Если ваш близкий болен, поищите статьи, написанные людьми с той же болезнью. Если он остался без работы, устал ухаживать за супругой с синдромом Альцгеймера, страдает от ПТСР или тяжело переживает развод, найдите статьи людей, оказавшихся в такой же ситуации. Я не говорю о статьях, заявляющих что-то наподобие: «Жизнь полна преград, и, преодолевая их, мы становимся сильнее». Они помогают людям, выбирающимся из ямы или пытающимся в нее не упасть. Но они не помогут тем, кто достиг дна. Ищите статьи, отражающие гнев, отчаяние или одиночество автора. А затем сузьте круг поисков до самых тяжелых из них.

Например, однажды я написал статью, в которой привел письмо Джека, подростка, склонного к суициду, своему отцу.

С учетом всех случаев, когда я тебя подвел, надеюсь, это письмо не покажется тебе очередным извинением или попыткой тобой манипулировать. Хотя я преуспел и в том и в другом, я боюсь сознаться в том, что собираюсь сделать, чтобы вы не подумали, будто я драматизирую, или пытаюсь привлечь внимание, или не хочу нести ответственность за свои поступки.

Сегодня у меня дела поважнее. Я теряю все. Я теряю рассудок, ощущение того, кто я и где я, и я провожу все больше времени, думая о том, стоит ли продолжать жить дальше. Я знаю, что у меня нет причин уходить из жизни. Я знаю, что многим приходится тяжелее, чем мне. Я даже знаю, что у меня много причин, чтобы жить. Но я их не ощущаю. Я уже давно чувствую себя одиноко. Не несколько дней или недель, а несколько месяцев. Кроме того, моя злоба раздражает не только вас – поэтому вы замолкаете, когда дела идут совсем плохо, – но и самого меня. Я ненавижу ненавидеть вас больше, чем ненавижу вас. Когда я думаю о том, как я вас ненавижу, мне хочется что-то разрушить. И теперь это чувство разрослось до желания разрушить самого себя. На самом деле я не хочу уничтожать ничего, кроме боли, которую я испытываю. Я хочу, чтобы она исчезла, но ничего не могу с ней поделать.

Причина, по которой я пью, употребляю наркоту и режу себя – делаю всю ту хуйню, которая вас так пугает: она избавляет от боли. Когда я трезв, боль и безумие нарастают, и я думаю лишь о том, как бы их притупить. Я пью и употребляю не для того, чтобы расслабиться, а чтобы просто держаться. А когда я режу себя, что вас так шокирует, мне кажется, будто я вырезаю свою боль или по крайней мере хоть что-то чувствую. И это снимает боль от того, что я ничего не чувствую.

Вряд ли вы ткнете меня носом в эту записку – вы же не станете играть со мной в «русскую рулетку», – скорее, вы спросите, как мне помочь. У меня для вас нет ответа.

Хотя вообще-то вместо ответа я оставлю это письмо и надеюсь, что вы прислушаетесь.

Мне нужно больше теплоты от тебя, мам, – моментов доброты. Серьезного, рассудительного, наставляющего и ничего не понимающего папы недостаточно. Но я вряд ли этого добьюсь, потому что все мы – включая папу – боремся с тобой. Или потому что в тебе не осталось теплоты.

Пап, тебе тоже не соскочить. Ты пытаешься решать конфликты между мной и мамой и поддерживать мир. А затем стараешься сбежать, уходя на работу или на теннис с друзьями.

Скорее всего, ни один из вас не поймет меня, потому что я не похож на вас настолько, насколько вы не похожи друг на друга. Но если я увижу, что вы хотя бы стараетесь, это может помочь.

Если я попытаюсь вас оттолкнуть, попробуйте сказать: «Мы никуда не уйдем, потому что мы не оставим тебя одного в этом аду и сделаем все, чтобы тебе помочь». Отец моей подруги спит на полу у нее под дверью. Это ее бесит, но она чувствует себя в безопасности.

Я думаю, что способен справиться с болью. Но я устал от одиночества. Если бы я мог чувствовать себя менее одиноко внутри, я бы стал прислушиваться к тому, что вы и весь мир говорят мне снаружи.

Отец Джека подозревал, что у сына серьезные проблемы. Но, после того как он прочитал это письмо, он понял, что должен принять незамедлительные меры. Я убежден, что этим он спас сыну жизнь.