Николас Шэксон - Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах

Целью Бреттон-Вудской системы должно было стать «изгнание ростовщиков-кредиторов из храма международных финансов»

Кейнсу так и не удалось сформировать ни новый Всемирный банк, ни особенно Международный валютный фонд по тому образцу, по какому он надеялся их создать. Он предполагал, что МВФ станет деполитизированным учреждением, надзирающим за механизмами, посредством которых автоматически разрешаются финансовые дисбалансы. В его системе не предполагалось, насколько это могло быть возможным, никакой политики и грубого американского влияния. По тем же причинам он не хотел, чтобы создаваемые учреждения находились в Вашингтоне. Но его усилия ни к чему не привели, и, когда на следующей встрече в 1946 году все эти вопросы были решены, Кейнс ядовито заметил: «Как-то я упустил, что все может обернуться недобрым умыслом злой феи – этой старой карги, которую я почему-то не заметил и не пригласил на бал». Кто-то услышал, как Фред Винсон, главный представитель США на переговорах, бывший, вероятно, объектом этого замечания, парировал: «Не возражаю против того, что меня уличают в коварных умыслах, но решительно протестую, чтобы меня называли феей» 16.

Однако без поразительной энергии и блестящего ума Кейнса результаты для Великобритании оказались бы еще более плачевными. Прослушав выступление Кейнса, один явно очарованный канадский чиновник сказал: «Это самый необычный человек из всех, кого я когда-либо слышал. Да принадлежит ли он к нашему биологическому виду? В нем есть нечто невероятно мистическое. Я чувствую в нем что-то грандиозное, он подобен сфинксу, у которого, однако, есть намек на крылья» 17. Когда больной Кейнс, устало волоча ноги, пришел на грандиозный банкет по случаю завершения Бреттон-Вудской конференции, сотни собравшихся гостей встали и в почтенном молчании ждали, когда он займет свое место.

Сегодня многие люди видят в МВФ и Всемирном банке – этих детищах Бреттон-Вуда – инструмент банкиров Уолл-стрит, прислужниц глобализации, неограниченной торговли и свободных потоков капитала. Но подобные роли не входили в первоначальный замысел Кейнса. Он стремился построить совершенно другую систему, почти полную противоположность современному миру свободного движения денег по телеграфным проводам офшорных центров. Кейнс хотел создать мир открытой торговли, но считал, что свободное движение товаров будет возможно только в том случае, если финансы останутся под строгим государственным контролем. Без такого регулирования мощные волны изменчивого и нестабильного капитала будут порождать повторяющиеся кризисы, которые в свою очередь начнут затруднять экономический рост, разрушать и дискредитировать торговлю и, возможно, бросят европейские страны с их хрупкими экономическими системами в объятия коммунистов. Как отмечал Кейнс, существует фундаментальное противоречие между демократией с одной стороны и свободным движением капитала – с другой. Если, скажем, попытаться снизить процентные ставки, чтобы стимулировать испытывающую трудности национальную промышленность, в поисках более высоких доходов капитал устремится за рубеж. Инвесторы обладают правом вето в отношении действий национальных правительств, и реальная жизнь миллионов людей определяется теми, кого индийский экономист Прабхат Патнаик назвал «сворой спекулянтов». Директивное управление, к которому прибегали правительства, подменяется неконтролируемым искусственным раздуванием экономического подъема – а такие пузыри имеют обыкновение лопаться. Свобода финансового капитала приводит к ограниченной возможности для самих стран определять собственную экономическую политику. Подобная, очень специфическая, свобода превращается в своего рода кабальную зависимость.

Рецепт Кейнса прост и эффективен: необходимо установить контроль над трансграничными потоками капитала. Такие меры возникли во время Первой мировой войны. Правительства стремились остановить бегство капитала из своих стран, чтобы иметь возможность облагать налогами доходы с капитала, удерживать процентные ставки на низком уровне и финансировать свои военные расходы. Меры контроля испарились после Первой мировой войны, потом к ним вновь частично вернулись, когда пришла Великая депрессия, и наконец с окончанием Второй мировой войны и благодаря Бреттон-Вудскому соглашению распространились на весь мир. Постепенно система контроля стала давать протечки и мало-помалу в 1970-х годах была демонтирована. В США от наиболее важных мер контроля избавились в 1974 году.

Кейнс считал, что свободное движение товаров будет возможно только в том случае, если финансы останутся под строгим государственным контролем

Людям, не сталкивавшимся вживую с действием мер контроля над капиталом, трудно их представить. Профессор Сол Пиччотто однажды показал мне свой старый паспорт с особыми страницами, называвшимися «Средства обмена иностранной валюты лицами, совершающими частные поездки». Эти страницы были густо покрыты печатями и подписями. Чтобы получить иностранную валюту для поездок за рубеж, требовалось официальное разрешение. Даже компании нуждались в разрешениях на перевод денег за рубеж. Сегодня подобная система кажется почти немыслимой. Меры контроля над капиталом ослабляли связь между внутренней и внешней экономической политикой, но оставляли возможность добиваться другого, например поддержания полной занятости. Вместо ограничения демократии Кейнс предлагал ограничить международную мобильность капитала.

Джеф Тайли, автор одной из книг о Кейнсе, считает главной причиной, по которой Кейнс поддерживал идею контроля над капиталом, его убежденность, что процентные ставки следует устанавливать и держать на низком уровне. Эта позиция прочно ставит Кейнса на сторону промышленников (для которых процентные платежи становятся издержками производства) в их противостоянии с финансистами (для которых процентные платежи – источник дохода) 18. Сам Кейнс формулировал это так: «Контроль над движением капиталов должен стать постоянной характеристикой послевоенной системы». Финансам следует служить обществу, а не править им. Его Бреттон-Вудский план, при всех недостатках, обеспечил именно такое положение в мире.

Финансам следует служить обществу, а не править им

Это помогает понять, насколько далеко мы ушли от созданной Кейнсом и Уайтом мировой системы. Демонтаж мер контроля над капиталом – малая часть того, что нами сделано. Мы умудрились шагнуть за грань и вступили в мир, где капитал не только свободно перемещается из страны в страну, но и его активно поощряют к этому разнообразными офшорными приманками – секретностью, уклонением от мер благоразумного банковского регулирования, нулевыми налогами и многим другим. Возникла целая офшорная инфраструктура, у нее на службе – армия с иголочки одетых юристов, бухгалтеров и банкиров, кровно заинтересованных в ускорении потоков и усилении порочного стимулирования. Полагаю, Кейнс пришел бы в ужас.