Кен Робинсон - Призвание. Как найти то, для чего вы созданы, и жить в своей стихии

В настоящее время наибольшее влияние на академическое будущее американских детей оказывает стандартизированный тест на проверку академических способностей (SAT). Интересно, что Карл Бригам, изобретатель SAT, тоже был сторонником евгеники. Изначально он разработал данный тест для военных целей, но, к своей чести, сознательно дискредитировал его ценность пять лет спустя, отрекшись от «евгенических» взглядов. Однако к тому времени Гарвард и другие школы Лиги плюща активно начали использовать тест SAT для оценки уровня интеллекта абитуриентов. На протяжении почти семи десятилетий большинство американских колледжей используют тест SAT и подобный ему «Тест американского колледжа» (АСТ) в качестве ключевого фактора при отборе студентов, хотя некоторые колледжи все же со временем начали меньше полагаться на них.

SAT во многих отношениях является индикатором ущербности стандартизированных тестов: они обезличенно измеряют лишь определенный тип интеллекта; в них заложена попытка обобщить академический потенциал группы совершенно разных подростков и применить ко всем единый, универсальный подход. В конечном итоге тесты вынуждают старшеклассников часами готовиться к предстоящим испытаниям в ущерб учебе и любимым занятиям. Джон Катцман, основатель Princeton Review, резко критикует этот тест: «Главным недостатком SAT является то, что он не имеет никакого отношения к тому, что изучают в школе старшеклассники. В результате он превращается в нечто вроде неявного учебного курса, который не отвечает целям ни преподавателей, ни студентов… SAT позиционировался как панацея: он измерял уровень интеллекта, верифицировал высокий средний балл, полученный в школе, и прогнозировал оценки студента в колледже. В действительности же он никогда не соответствовал первым двум целям и был не слишком эффективен для достижения третьей».

Но для студентов, которым не слишком хорошо удаются тесты и не присущи способности, важные для результатов SAT, перспективы учебы в колледже могут оказаться весьма туманными и неопределенными, поскольку общество решило, что интеллект можно измерить и исчислить определенным количеством баллов.

К сожалению, идея классификации интеллекта сегодня по-прежнему распространена повсеместно и выходит далеко за рамки академического мира. Помните колоколообразную кривую, которую мы рассматривали ранее? Она возникает постоянно, когда я спрашиваю людей, насколько интеллектуально развитыми они себя считают. Причина в том, что мы определяем интеллект слишком узко и полагаем, будто знаем ответ на вопрос «Насколько вы интеллектуальны?». Но верного ответа быть не может, поскольку сам вопрос поставлен некорректно.

Итак, мы имеем два ключевых вопроса: «Насколько вы интеллектуальны?» и «Корректен ли такой вопрос, ведь интеллект всегда шире и глубже наших представлений о нем?» Первый вопрос предполагает, что существует окончательный способ измерения интеллекта и можно свести ценность каждого индивидуального интеллекта к цифре или какому-либо коэффициенту. Второй содержит в себе истину, которую мы почему-то не признаем в полной мере. А истина проста: существует множество способов выразить интеллект, и ни одна шкала никогда не сможет это оценить.

Природа интеллекта всегда была предметом разногласий, особенно среди философов и психологов, которые размышляют над этим всю жизнь. Они часто принципиально расходятся во мнениях о том, что именно представляет собой интеллект, кто им обладает и каков его потенциал. В ходе исследования, проведенного несколько лет назад в США, группа психологов попыталась дать определение интеллекта, выбирая и комментируя его признаки по списку из двадцати пяти пунктов. Лишь три пункта были выбраны четвертью и более всех опрошенных респондентов. Один комментатор отозвался об этом так: «Если бы мы попросили экспертов описать съедобные грибы, чтобы отличить их от ядовитых, а эксперты дали бы нам такие же туманные ответы, — думаю, мы посчитали бы правильным не есть грибы вообще».

Определения интеллекта, опирающиеся лишь на методики измерения его коэффициента, всегда подвергались критике — и в последние годы эта критика усилилась. Альтернативные теории в целом солидарны друг с другом во мнении, что интеллект — это неизмеримая величина, которую невозможно загнать в рамки индексов и стандартов.

К примеру, гарвардский психолог Говард Гарднер активно пропагандирует идею о том, что мы обладаем множеством интеллектов: лингвистическим, музыкальным, математическим, пространственным, кинестетическим, межличностным (взаимоотношения друг с другом) и внутриличностным (знание и понимание себя). Он утверждает, что все типы интеллектов более или менее независимы друг от друга и ни в коем случае не конкурируют между собой по степени важности. Вместе с тем ученый считает, что одни из них могут быть «доминирующими», а другие — «спящими». По мнению Гарднера, у каждого из нас в разной степени развиты определенные типы интеллектов, и система образования должна уделять им равное внимание, чтобы все люди с детства получали возможность активизировать свои индивидуальные способности.

Роберт Штернберг, в прошлом президент Американской психологической ассоциации, [10] Одна из наиболее влиятельных организаций психологов, членами которой являются более 150 тысяч специалистов из США и Канады и других стран. Создана в 1892 году. Миссия АРА — «продвигать психологию как науку, профессию и средство совершенствования благополучия, психического здоровья и образования людей». Прим. ред. а сегодня профессор психологии в Университете Тафтса, давно критикует традиционные подходы к тестированию интеллекта и к теории измерения коэффициента интеллекта. Он утверждает, что существует три типа интеллекта: аналитический интеллект (способность выполнять традиционные тесты на коэффициент интеллекта и решать проблемы, используя академические познания); творческий интеллект (способность находить оптимальные и оригинальные решения в нестандартных ситуациях) и практический интеллект (способность эффективно решать проблемы и задачи повседневной жизни).

Дэниэл Гоулмен, психолог, журналист и автор бестселлеров, посвященных теме эмоционального интеллекта, в своих книгах утверждает, что существуют эмоциональный и социальный интеллекты и оба они чрезвычайно важны для гармонии с собой и окружающим миром.

Роберт Купер, автор книги «The other 90 %» («Остальные 90 %»), утверждает, что мы не должны воспринимать интеллект как процесс, являющийся некоей работой мозга внутри нашего черепа. Он также убежден в существовании «сердечного» и «кишечного» мозга. По его словам, в моменты переживания человеком какого-либо непосредственного опыта информация о нем не поступает сразу же в головной мозг. Первым местом, куда она поступает, являются нервные окончания нашего кишечного тракта и сердца. Купер считает нервную систему кишечника «вторым мозгом», находящимся внутри кишечника, который «независим, но при этом соединен с головным мозгом». Он утверждает, что именно поэтому мы описываем свою первую реакцию на какие-либо события словами «нутром чую». Неважно, признаем мы это или нет, реакция нашего кишечника оказывает влияние на все, что мы делаем.