Хесус Уэрта де Сото - Австрийская экономическая школа: рынок и предпринимательское творчество

В заключение этого раздела особо подчеркнем, что аргумент Мизеса о невозможности социализма — это теоретический аргумент относительно интеллектуальной ошибки, сопутствующей любому социалистическому идеалу, потому что невозможно организовать общество с помощью команд и принуждения, заведомо зная, что руководящий орган не в состоянии получить необходимую для выполнения этой задачи информацию. Таким образом, аргумент Мизеса — это теоретический аргумент о практической невозможности социализма. Мы могли бы даже сказать, что это главный теоретический аргумент, потому что теория — всего лишь абстрактный, формальный и качественный анализ реальности, который не должен терять с нею связи, а, напротив, иметь как можно более непосредственное отношение к событиям и процессам реального мира. Поэтому совершенно неверно рассматривать предложенный Мизесом анализ как решение вопроса о невозможности социализма с позиций формальной модели равновесия или «чистой логики выбора», в чем ошибочно были убеждены многие видные неоклассические авторы, неспособные понять различие между «теорией» и анализом равновесия. Фактически уже в 1920 г. Мизес сам позаботился о том, чтобы недвусмысленно отвергнуть применимость его теоремы к модели равновесия. Поскольку данная модель, уже в момент ее формулирования, предполагает, что вся необходимая информация должна быть налицо, она изображает фундаментальную экономическую проблему социализма решенной ab initio [8] [8] Изначально (лат.). — Прим. перев. по определению, так что неоклассический теоретик просто не замечает эту проблему. Согласно Мизесу, имеет место строго обратная ситуация, поскольку, по его мнению, корень проблемы заключается в том, что, когда руководящий орган издает указ или приказ в пользу определенного экономического проекта или против него, у него отсутствует информация, позволяющая выяснить, правильно он действует или нет, а потому он и не может производить никаких экономических расчетов или оценок. Если предположить, что руководящий орган располагает всей необходимой информацией и что, кроме того, никаких изменений не происходит, очевидно, что проблема экономического расчета даже не возникает, так как изначально действует предположение, что такой проблемы не существует. Соответственно Мизес пишет: «В статическом состоянии можно обойтись без экономического расчета. Ведь здесь в экономической жизни вечно повторяются одни и те же события, и если предположить, что статическая социалистическая экономика будет стремиться сохранить то последнее состояние, которое она унаследовала от конкурентной экономики, во всяком случае можно представить себе рационально управляемую, с экономической точки зрения, производственную систему социализма. При этом мы отвлеклись от того факта, что в реальной жизни статическое состояние невозможно, потому что экономические данные постоянно изменяются, так что статическая природа экономической деятельности — это всего лишь теоретическое предположение, которому не соответствует никакое реальное положение вещей» (Mises 1935, 109).

Таким образом, аргумент Мизеса — это теоретический аргумент о логической невозможности социализма, который, однако, опирается на теорию и логику человеческой деятельности и реальных социальных, динамических и стихийных процессов, которые она приводит в движение, а не на теорию или логику механической деятельности, осуществляемой в условиях совершенного равновесия «всеведущими» существами, равно далекими как от реальности, так и от человека. Как еще более четко объясняет Мизес в своей книге о социализме: «Иными словами, в стационарных условиях больше не существует проблем, которые требовали бы экономических расчетов. В соответствии с гипотезой основная функция экономических расчетов предполагается уже выполненной и больше нет нужды в аппарате расчета. Используя популярную, хотя и не вполне удовлетворительную, терминологию, можно сказать, что проблема экономического расчета есть проблема экономической динамики, а не статики» (Мизес, 1994, 94).

Это утверждение Мизеса идеально соответствует всем наиболее характерным чертам австрийской традиции, заложенной Менгером, развитой позднее Бём-Баверком и, в третьем поколении, укрепленной самим Мизесом. Следовательно, поскольку в состоянии равновесия никакие экономические расчеты не нужны, неудивительно, что открыть теорему о невозможности экономического расчета при социализме сумели только теоретики, бывшие приверженцами школы, которая, подобно австрийской, с самого начала сделала центром своей исследовательской программы теоретический анализ действующих на рынке реальных динамических процессов, а не разработку механистичных моделей частичного или общего равновесия.

Именно в силу этого для всех тех неоклассических теоретиков, которые, подобно членам чикагской школы, путают теорию со статическим анализом моделей равновесия, социализм не представляет никаких теоретических проблем, поскольку в своих моделях эти теоретики предполагают, что вся необходимая информация уже имеется. Например, можно еще раз вспомнить основателя чикагской школы Фрэнка Найта, заявившего: «Социализм — это политическая проблема, которую следует обсуждать на языке социально-политической психологии, а экономической теории почти нечего сказать по этому поводу» (Knight 1938, 267—268). Ту же ошибку совершали неоклассические экономисты социалистической ориентации, такие как Оскар Ланге и его последователи (Липпинкот, Дикинсон, Дурбин, Тейлор, Лернер), когда утверждали, что анализ с позиций экономического равновесия доказал, что Мизес был не прав, поскольку, в соответствии с предложенной Вальрасом системой совместных уравнений, для поднятой Мизесом проблемы экономической координации существует данное решение. Ни один из теоретиков равновесия не ухватил сути вызова, брошенного Мизесом и Хайеком, и никто из них не понял того, что их отказ принять динамичный австрийский подход делает их совершенно слепыми к теоретическим проблемам, которые были открыты Мизесом и Хайеком. Пожалуй, никакая другая область экономической науки не дает более наглядного примера разрушительного влияния неоклассической позитивистской методологии, мешающей весьма одаренным теоретикам воспринять подлинно важные проблемы, возникающие в мире реальной экономики.

В основе четвертого существенного вклада Мизеса в экономическую науку лежит взгляд на людей как на неизменных участников и главных фигурантов всех социальных процессов. Мизес пришел к пониманию, что экономическая теория, первоначально развивавшаяся вокруг homo economicus, исторического идеального типа (по Веберу), под линзами менгеровской субъективистской концепции стала общей теорией всей человеческой деятельности и социальных взаимодействий (по терминологии Мизеса, праксиологией). Существенные характеристики и последствия человеческой деятельности и взаимодействий подробно исследованы и образуют главный предмет всеобъемлющего экономического трактата Мизеса, названного им «Человеческая деятельность» (Мизес 2005). Мизес считает, что во всякой деятельности наличествует предпринимательский, гипотетический компонент и развивает теорию предпринимательства, понимаемого как способность людей создавать и распознавать возникающие в их окружении субъективные возможности получения прибыли и действовать так, чтобы их реализовать.