Сергей Чернышев - Россия суверенная. Как заработать вместе со страной

В странах, где все в порядке с капитализацией, сконцентрировался огромный избыточный капитал, остро нуждающийся в выходе на новые активы, через которые он только и может, протекая, воспроизводиться. И отсутствие такого выхода-клапана чревато уже мировым хозяйственным перегревом и взрывом.

Первая серьезная попытка открыть производственные фонды советского ВПК для иностранных инвестиций была вмонтирована в пресловутую Стратегическую оборонную инициативу, озвучить которую выпало Рональду Рейгану. После распада СССР и шоковой терапии начинало казаться, что вожделенная случка западных капиталов с восточными активами вот-вот свершится. Теперь же выясняется, что проблема капитализации отгораживает их друг от друга надежнее железного занавеса. Раскрытие этого занавеса, вызванного сверхнизкой стоимостью активов, – главная зона смыкания интересов США и России, настолько горячая, что и ВТО, и даже терроризм на ее фоне выглядят прохладными.

Но это, как говаривал покойный Борис Викторович Раушенбах, отдельная трагедия.

В 1984 году один из ведущих идеологов КПСС сказал нам в частной беседе: в мире существуют только два современных государства – США и Советский Союз.

Было два современных государства. К тому времени в одном из них постиндустриальная надстройка, обеспечивающая капитализацию активов, вошла в глубокий, очевидный всем кризис. Но вместо модернизации ее просто снесли и выбросили на помойку вкупе с субъектом.

Простота, слов нет, хуже воровства, ею же и спущенного с цепи. Выплеснув воду, заодно выкинули ребенка вместе с корытцем.

Впрочем, когда выбрасывали ксерокс, коробочку сберегли.

Произошла невиданная в истории хозяйственная катастрофа, когда по совокупной стоимости национального богатства на весах глобальной экономики мы просели в сотни раз. Тут бледнеют любые сравнения. Ведь по объему жизнеспособных, работавших материальных активов (если учитывать производственные фонды оборонной промышленности и матчасть армии и флота) СССР был сверхдержавой номер один. При этом на интеллигентский взгляд ничего не изменилось, заводские коробки остались на месте – разве что дым из труб перестал идти. Но осталась незамеченной главная труба, через которую улетучивались триллионы стоимости. Новый дым отечества!

Приватизировать капитал и приватизировать современный завод, с которым было связано воспроизводство данного капитала, – две не просто большие, а гигантские разницы.99 % капитализации завода находятся вне заводской территории: в системе общественных потребностей, кадровых институтах, в сети поставщиков, в транспортной инфраструктуре, организации общественной безопасности, органах стандартизации, сетях связи и т. п. К 1994 году, собственно, приватизировать-то уже было нечего.

В частные руки вместо живых и действующих единиц собственности всучили их производственно-технологические скелеты. Имела место раздача дохлых слонов. Но корректно приватизировать неработающие материальные активы невозможно. Тем самым в фундамент любых последующих реформ заложена ядерная мина неотвратимого действия.

Загадочный, как русская душа, способ реформирования. Положим, актер плохо исполняет роль. Логично заменить его на другого, который сыграет лучше. Но нет, мы избираем радикальный русский путь. Не нравится актер, играющий роль Ромео? Не просто отправляем его на Соловки, не просто по-новому трактуем роль – выкидываем ее из пьесы! Так что дальше спектакль под новым названием «Джульетта закололась» остается вообще без Ромео, а в каждый из моментов, где раньше были его реплика или событие, связанное с ним, объявляется антракт, минута молчания либо рекламная пауза.

Историки часто любят вспоминать о предвоенном уничтожении верхушки командного состава Красной армии как об акте исторического безумия. «Демократы» накануне решающих экономических преобразований в сверхдержаве не стали размениваться на кадровые чистки. Они разрешили гражданам регистрацию партизанских отрядов. И взорвали Генштаб.

Передавая материальные активы с рухнувшей капитализацией частным лицам и группам, реформаторы перевалили на плечи граждан не решенную ими самими государственную проблему. Похоже, они ждали, что новые частники каким-то непостижимым образом используют рынок для повышения отдачи от кусков разрезанного народного хозяйства. Вместо этого наиболее вменяемые из них вынуждены были повести себя сообразно природе и масштабу задачи.

Если мне в ходе приватизации досталось то, что было отраслью, и если я не готов просто сдать ее в металлолом, остается одно: выйти за ворота проходной и достроить снаружи всю систему отношений, без которых цеха и станки не могут быть капитализированы как отрасль. Иначе говоря, фактически вести себя как целостный субъект размером с государство, включая в сферу действия наряду с куплей-продажей не только корпоративные университеты, но и работу в медийном пространстве, и политтехнологии, и зарубежные связи... Олигархи полезли в компетенцию органов не от жирной жизни, не из амбиций. Они были созданы такими самим способом приватизации – попыткой распилить и раздать в нагрузку к активам проблему национального масштаба, проблему переходной экономики, с которой не справились три генерации руководства страны.

Забыли подумать и про другую сторону медали. Собственник многомиллиардных активов размером с советскую отрасль по многим причинам – социальным, экономическим, психологическим – не может не быть миллиардером сам. Появление молодых выскочек – собственников металлургических комбинатов и электростанций застало российское общество врасплох. И стоило им предпринять первые шаги к подъему капитализации, засветиться в золотом списке Форбса, как из-под тоненького слоя заемных институтов рынка полезли общинные, куда более укорененные институты...

Еще одно порождение реформ – массы новых люмпенов, нерушимый блок коммунистов и беспорточных. Люмпен, маргинал – не тот, кто беден, а тот, кто лишился жизненного уклада и не получил хоть какой-то альтернативы взамен. Моллюск и медуза, килька и акула, если их лишить воды и предложить поплавать в воздухе, будут выглядеть одинаково беспомощно, отличаясь лишь градусом на шкале озлобленности.

Ленину припоминают сказанные в полемическом запале слова о кухарке, управляющей государством. «Кто был ничем, тот станет всем» – эка невидаль! Переворот 1991–1994 годов явил социальный кульбит покруче. Интеллигенты, болтавшие о рынке небылицы на страницах «Нового знамени», расселись по кабинетам и принялись азартно играть в министров и столоначальников. Тем временем уволенные по сокращению штатов бюрократы, гебисты и силовики – душители рынка, цепные псы тоталитаризма, массово оказавшись не у дел, стали социальной базой свободного российского предпринимательства.