Сергей Чернышев - Россия суверенная. Как заработать вместе со страной

Автор стремится дойти до сути, его ничуть не смущают предсказуемые фрейдистские ассоциации со стилистикой КПСС.

Среди важнейших причин распада Советского Союза он называет неэффективный механизм воспроизводства советской элиты: «В самый драматический момент развития Советского Союза на вершине власти оказались личности недостаточно высокого уровня. Может быть, в то время, когда нужны были люди масштаба Петра Великого, пришла к власти малообразованная и мало отдающая себе отчет в своих действиях группа товарищей. Это была мина, заложенная в самой системе: она не могла воспроизводить другую элиту. Госсекретарь Шульц пишет в воспоминаниях, что он был шокирован некомпетентностью советских руководителей. Он называет имена, но я не хочу их повторять, чтобы не обидеть людей, которые когда-то руководили нашей страной».

Последовавшие затем 90-е Сурков метко называет «зоологическим периодом» нашего развития.

Тем не менее к важным достижениям 90-х он относит то, что в стране «к ведущим позициям пробились по-настоящему активные, стойкие, целеустремленные и сильные люди, материал для формирования нового ведущего слоя нации».

Здесь нерв выступления, главный его смысл. Конечно, Сурков говорит не в последнюю очередь и о себе.

Итак, докладчик утверждает:

•Новая идеология неотделима от анализа новейшей истории России.

• Достижение консенсуса по ее оценке даст подход к нашему будущему.

• Будущее демократическое общество сверхидеологизировано.

• Идеология позволит сформировать новый ведущий слой нации.

• Материал для этого слоя возник в ходе управленческой революции 90-х.

Не собираюсь обсуждать эти тезисы по существу. Что уж тут обсуждать? Речь о другом: впервые в истории новейшей России власть заговорила на таком языке. Для дуайенов экспертно-аналитического корпуса, теребящих свой «Конец идеологии», это полнейший афронт.

Главное впечатление от самого текста: высокая духовная, культурная, идейная планка, живой русский язык. Если бы в 2008 году публичный политик сопоставимого человеческого уровня стал президентом, на короткое время можно было бы с облегчением вздохнуть.

В советской партийно-государственной элите 1980-х годов личности такого масштаба, замечу, изредка попадались. Готов, если надо, назвать имена. Но эти люди были вморожены в косную пирамиду, иерархию, увенчанную зияющей пустотой Михаила Сергеевича. Милейший человек, искренне желавший всего хорошего, соответствовал в лучшем случае уровню секретаря райкома, а вознесло его на тронную высоту.

Вот ключевой вопрос: можно ли сделать так, чтобы демократический механизм выборов выводил наверх элиту, в которой важную роль играли бы люди уровня Суркова? Проблема в том, что такие люди, как правило, непубличны. В 80-е годы мне попалась книжка об американской политической системе, где среди прочих обсуждался вопрос, почему умного и тонкого госсекретаря в конце концов оттерли от администрации. В памяти застряла ностальгическая фраза: «Америка отвергла изощренный гений Киссинджера». Кряжистые функционеры «Единой России» и КПРФ с фигурами «редькой кверху» со спины неотличимы друг от друга. Нынешние избиратели едва ли в силах оценить интеллектуальный уровень Суркова, скорее он их отпугнет. Институт воспроизводства и властвования вменяемой национальной элиты не дарует невидимая рука, его нужно строить. На Западе он формировался и эволюционировал столетиями. В тамошней политсистеме действуют компенсаторные механизмы по отношению к недалеким руководителям и тупому электорату. Она переварила и маразматичного Рейгана, и сексапильного Клинтона, заключив их в оправу из профессиональных управленцев и мудрых политтехнологов. У нас, к сожалению, требования к первому лицу должны быть неизмеримо выше.

Другая сторона того же вопроса в том, что «материал для формирования нового ведущего слоя нации» – крайне малочисленная группа, в отсутствие объединяющей идеологии раздираемая противоречиями. Там идут серьезные схватки, которые имеют опять-таки непубличный характер. Партийное строительство, возможно, мыслится Сурковым как одно из противоядий от этой смертельной угрозы, как средство вывода политбизнеса из тени. ВКП(б), в которой партстроительством занимался лично генсек, не смогла разрешить эту проблему.

Угрозу для партии как целого Владислав Сурков видит в том, что она может не справиться с объективным содержанием и масштабом задачи, которая перед ней стоит. Эта задача – руководство страной вечнозеленых помидоров, где переходный период нескончаем, как летний день в тундре. Демонстративно огибая вопросы хозяйственной политики, проходящие по другому ведомству, докладчик мимоходом стреляет в яблочко: «Экономический рост у нас большой, довольно впечатляющий, но опять же надо вспомнить, от какого уровня мы растем, и не особо зазнаваться. А во-вторых, не всегда понятно, что там у нас растет. Знаете, бывают такие нехорошие болезни: тоже что-то расти начинает, а потом плохо заканчивается».

Здесь мы выходим на второй из трех ключевых вопросов, которые в докладе обозначены, но оставлены без ответа.

Метод, применяемый докладчиком, – последовательное сопоставление сначала советской, а затем нынешней российской системы с идеалом правильного современного общества. Цель – уяснить, в чем конкретно провалилась первая и что в связи с этим должна сделать вторая.

Заметим только вот что: как советские, так и неороссийские проблемы не отражают никакой русской специфики. Это общие болезни XX столетия, базовые, «мейнстримные» проблемы перехода человеческой цивилизации к постиндустриальному типу обществ. В этом качестве они образуют трехслойный пирог.

Верхнему слоюотвечает проблематика нового ведущего слоя нации и правящей «партии нового типа», которая должна обеспечивать воспроизводство достойных кадров этого слоя. Нижний– проблематика превращения большинства населения в независимых хозяйствующих субъектов, не рабоче-колхозных бюджетников, а хозяев, собственников страны, работа с которыми требует от правящего слоя не грубой силы, а «умения убеждать и договариваться» (снова цитирую доклад). В каждом из этих слоев советская система, опережая свое время, продвинулась чрезвычайно далеко, создала важные прецеденты и мощные импульсы глобального характера; затем забуксовала, увязла и в конечном счете сломалась.

Но есть еще средний слой:проблема обеспечения управляемого хозяйственного роста. В советском обществе ее призвана была решать система корпораций, координируемая Госпланом. И здесь вслед за мощным рывком планетарного масштаба последовали торможение, застой, а затем и крах. Нормативное управление ростом, в частности ростом стоимости производственных фондов и активов, не опиралось на адекватное понимание современных экономических институтов и в результате выродилось в дурную, «волюнтаристскую» нормативность. В современную теорию и практику госрегулирования мы вписали поучительную главу. Правда, после нее туда уже добавлен целый ряд новых разделов. Но наш чукча – не читатель.