Ог Мандино - Выбор

Однажды утром Чарльз позвонил, чрезвычайно обеспокоенный по двум серьезнейшим причинам.

– Марк, вы больше не имеете права скрываться ото всех в своем маяке. Журналисты просто сводят меня с ума. С утреннего телешоу трезвонят каждый день на протяжении недели; только что разговаривал с ассистентом режиссера программы «Доброе утро, Америка», и потом, до меня добрались представители Джонни Карсона [13], хотя бегать за кем-то не про них. Им это ни к чему.

– А что вы обычно отвечаете?

– То, о чем вы меня просили. Не даете, мол, интервью. За вас говорит ваша книга, и этого вполне достаточно. Уверены, что не передумаете? Они обеспечат такую всеохватывающую популярность, которую ни за какие деньги не купишь.

– Господи, Чарльз, вы не успокоитесь, пока не заставите типографию работать круглосуточно.

– А почему бы и нет? Такое выпадает раз в жизни.

– Никаких интервью, Чарльз. Уже повидал кучу авторов, выглядевших на ток-шоу полными идиотами. Загоните меня на одно из этих больших телешоу, где, вероятнее всего, я сяду в лужу, отчего продажи нашей книги резко упадут. И потом, не желаю снова и снова отвечать на одни и те же дурацкие вопросы: что едите на завтрак или какие у вас хобби? Спите голышом или в пижаме? Возможно, подобное льстит самолюбию большинства авторов и многие, вообразив себя важными персонами, слишком задирают нос, не замечая, как глупо выглядят со стороны.

– Вы действительно так считаете, Марк? Ладно, тогда как насчет журналистов? Послушайте, у меня есть список заявок на интервью, вы просто не поверите. Любой другой автор убил бы за возможность покрасоваться в такой компании… «The Wall Street Journal», «The New York Times», «Psychology Today», «The Washington Post», «The San Francisco Chronicle» и даже «The National Enguirer».

– А журнал «People»?

– Вы желаете «People», будет вам «People»! Дайте мне тридцать минут…

– Чарльз, я пошутил. Никто не нужен. Я слишком занят посевной, кроме того, помогаю тренеру бейсбольной команды младшего сына. И потом, мы еще не все достопримечательности посмотрели в этой части Америки.

– А как насчет вашей почты?

– Какой еще почты?

– Письма от поклонников, Марк, куча писем от ваших поклонников! Они потоком стекаются изо всех уголков страны, а также из Канады. Что с ними-то делать?

– Пересылайте мне, отвечу. Согласны?

– На все?

– Естественно.

– Значит, это вы будете делать, а давать интервью отказываетесь?

– Это большая разница, Чарльз. Если человек настолько впечатлен книгой, что решился написать письмо, он заслуживает ответа.

– Но, отвечая на корреспонденцию, разве вы не сделаете общедоступным свой домашний адрес?

– Необязательно. Буду писать на обычной бумаге и отправлять письма из Конкорда. Без указания обратного адреса.

Чарльз повесил трубку, крайне разочарованный.

На следующее утро я отправился за покупками, поэтому пропустил его звонок. Когда вернулся, Луиза сидела за кухонным столом. Стоило мне ее увидеть, как сразу понял: собирается серьезно меня озадачить. Поставив оба пакета с покупками на разделочный стол, я придвинул стул и уселся рядом.

– Выкладывай, не тяни резину.

– «Time» хочет опубликовать огромную статью о тебе с портретом на обложке!

Я, было, начал подниматься, но она опередила и мягко подтолкнула обратно.

– Погоди, Марк. Это предложение стоит хорошенько обдумать. Бедняга Чарльз разве что не плакал. Умолял постараться уговорить тебя. Они хотят прислать двух журналистов и фотографа, причем срочно. Редко кого из писателей приглашают сфотографироваться для обложки «Time». Почему бы тебе не согласиться?

Прежде чем ответить, я налил себе чашку кофе.

– Ты ведь знаешь, почему я не соглашаюсь. Пару недель назад мы это уже обсуждали. Ничего не изменилось. Как только станем заигрывать со средствами массовой информации, жизнь превратится в цирк, а это место – в зоопарк.

Она подалась вперед и погладила тыльную сторону моей руки.

– Лучше успокойся и послушай. Вспомни весь тот кошмар, пережитый за прошлый год и позапрошлый. Ни ты, ни я даже в самых смелых мечтах не могли себе и близко представить, что ждет нас в будущем. Предвидь ты нечто подобное, ручаюсь, не закончил бы книгу. Но это произошло, хотя я не уверена, до конца ли осознаешь происходящее. Чарльз говорит, если продажи останутся на прежнем уровне, ты наверняка станешь самым успешным автором когда-либо написанной книги о самопомощи, превзойдешь Пила с Карнеги и всех прочих писателей в этой области. Те, кто так много почерпнул из твоей книги, все эти милые люди заслуживают знакомства с автором. Забудь о деньгах, славе и других преференциях, последующих после твоего появления на телевидении и в прессе. Лучше подумай о тысячах людей, стремящихся узнать тебя. Ты не можешь отвернуться от них, потому что это противоречит твоим взглядам. Просто не можешь! Если действительно веришь в свою книгу, а мне известно, что так оно и есть, выйди из башни и позволь миру поприветствовать тебя, познакомиться с тобой… и полюбить. Ты должен…

Звонок в дверь спас меня или, вернее, мне так показалось. Мистер Слэттери, наш почтальон, стоял на крыльце со шляпой в руках, потирая лысину и ухмыляясь. На дорожке перед домом вместо привычного джипа был припаркован большой почтовый грузовик.

– Мистер Кристофер, у меня для вас кое-какая корреспонденция. Она, знаете ли, не желает влезать в почтовый ящик.

– Хорошо, заберу сам, Том.

– Где вы хотите ее разместить? В грузовике восемнадцать мешков. Мы подсчитали, это по меньшей мере шесть тысяч писем. Никогда не видел ничего подобного. Придется вам попыхтеть. – Он расхохотался.

После того как мистер Слэттери помог затащить мешки с письмами в маяк, мы с Луизой, все еще пребывая в шоке, стояли, молча уставившись на огромную кучу холщовых мешков. Наконец она нагнулась, развязала узел одного из них, просунула руку и вытащила розовый конверт. Осторожно вскрыв его, моя жена извлекла листок бумаги в линейку, раскрыла и пробежала глазами.

Затем, взглянув на меня и убедившись, что я весь во внимании, прочистила горло и прочитала: «Уважаемый мистер Кристофер… Вы спасли мне жизнь. Недавно я пережила ужасный развод и лишилась опеки над двумя своими детьми, которых забрал муж. Я была уверена, у меня не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Из-за собственной глупости я потеряла всех, кто был мне дорог и любил меня. Я собиралась покончить с жизнью, когда сестра Анна, которая всегда обо мне заботилась, подарила вашу книгу. Целую неделю она пролежала на прикроватной тумбочке, непрочитанная, потому что по ночам я рыдала, пока меня не одолевал сон. А затем, приблизительно месяц спустя, когда я была уже в постели, что-то подтолкнуло взять вашу книгу. Я читала всю ночь напролет. Она очень глубоко тронула меня. Благодаря вам я поняла, как много могу предложить миру, что со всеми своими слабостями я – творенье Божье, что у меня есть шанс начать лучшую жизнь, стоит мне только захотеть. Вы вселили в меня уверенность, мистер Кристофер, и я благодарю вас от всего сердца. Да благословит вас Господь за то, что зажгли свечу в непроглядной тьме моей несчастной души».