Диана Джонс - Девять жизней Кристофера Чанта

Кристофера рассказ очень впечатлил.

— Поэтому ты такой веселый? Такрой рассмеялся:

— Я почти всегда веселый. А сегодня мне особенно хорошо, потому что я наконец-то избавился от флейтистки. Твой дядя нашел для меня пожилую даму, которая играет на скрипке вполне прилично. Может, благодаря ей, а может, и тебе я чувствую себя все тверже с каждым шагом.

Кристофер обернулся и поглядел на юношу, который казался таким же плотным, как и скалы, поднимавшиеся вокруг, и таким же настоящим, как цыган, шагавший впереди.

— У тебя и самого теперь хорошо получается.

— Может быть. Думаю, ты увеличил мои возможности. Хотя, знаешь ли, юный Кристофер, до встречи с тобой я считался лучшим спиритом в стране.

Тут цыган закричал и замахал им, чтобы они полюбовались на ледник, возвышающийся над ними в ложбине между скалами в форме огромной буквы V. Без особого интереса Кристофер смотрел на гигантский грязный клок залежалого снега. Почти прозрачная бескрайняя ледяная губа свисала прямо над ними; с нее капало. Седьмые Миры были странным местом: повсюду возвышались горы и белел снег, но при этом было на удивление жарко. В том месте, где с ледника текла вода, появилась поросль зеленого папоротника и целая роща тропических деревьев. Из густого зеленого мха торчали побеги с огненно-красными чашечками цветков размером со шляпу, покрытые капельками воды. Казалось, что экватор и Северный полюс соединились, путешественники на таком фоне выглядели крошечными.

— Впечатляет, — проговорил Такрой. — Я знаю двоих, кто сродни этому зрелищу. Один из них твой дядя.

“Глупо было говорить так, — подумал Кристофер, — дядя Ральф не имеет ничего общего с Великим Ледником”. И всю следующую неделю дулся на Такроя.

Но когда Последняя Гувернантка вдруг предстала перед ним с охапкой новой одежды — прочной и удобной — мальчик оттаял.

— Наденете все это, когда отправитесь на следующее задание. Посланец вашего дяди поднял такой шум! Он сказал, что вы вечно ходите в лохмотьях, а в прошлый раз и вовсе замерзли в снегах. Мы же не хотим, чтобы вы заболели, верно?

Кристофер и не замечал, что мерзнет, но все равно был благодарен Такрою. Вся старая одежда стала ему мала.

— Послушай, Такрой, — сказал он, складывая пакеты в большой сарай в Четвертых Мирах, — можно я приду как-нибудь к тебе в гости? Мы тоже живем в Лондоне.

— Вы живете совсем в другой части города. И тебе вряд ли понравится мой район.

Кристофер возразил, что это не важно. Он хотел видеть Такроя живьем и ему ужасно любопытно было посмотреть на мансарду. Такрой все извинялся, а Кристофер продолжал напрашиваться — по крайней мере по два раза за каждую встречу — до тех пор, пока они не очутились в мрачных, каменистых Восьмых Мирах снова.

Здесь Кристофер по достоинству оценил свою теплую одежду. Стоя у очага на местной ферме и согревая пальцы о кружку крепкого солодового чая, он почувствовал новый прилив благодарности к Такрою и в который раз спросил:

— Можно я приду к тебе в гости? Ну пожаа— алуйста!

— Хватит, Кристофер, перестань, — устало проговорил Такрой. — Я бы уже давно пригласил тебя, но твой дядя поставил условие, что ты должен видеть меня только таким и только здесь, пока эксперименты не закончатся. Если я скажу тебе, где живу, я потеряю работу. Это ведь так просто.

— А если я обойду все чердаки и буду тебя звать или спрашивать людей?

— Нет, ты не будешь этого делать. Да и не выйдет ничего. Такрой — это псевдоним спирита. На самом деле меня зовут совсем по-другому.

Кристоферу пришлось оставить эту затею, хотя он так и не понял, почему ему запрещают.

Тем временем наступала пора идти в школу. Кристофер старался не думать об этом, но задача была не из легких — ведь ему приходилось тратить кучу времени на примерку новой одежды. Последняя Гувернантка пришила буквы из тесьмы — “К. Чант” — на одежду и упаковала ее в черный сияющий жестяной чемоданчик, на крышке которого тоже красовались белые буквы — “К. Чант”.

Чемоданчик унес носильщик с толстыми руками, напоминавшими Кристоферу женщин из Восьмых Миров. Тот же носильщик унес и все мамины чемоданы. Но мамин багаж направлялся в Баден-Баден, в то время как чемодан Кристофера — в Пендж-Скул, графство Сюррей.

Через день мама уехала в Баден-Баден. Она поднялась попрощаться с Кристофером и прижала к глазам синий кружевной платок, который прекрасно гармонировал с ее дорожным платьем.

— Веди себя хорошо и усердно учись, — сказала она. — И не забудь, что мама хочет гордиться тобой.

Она наклонилась к Кристоферу, поцеловала его в щеку и сказала Последней Гувернантке:

— Не забудьте сводить его к зубному.

— Не забуду, мадам, — скучнейшим голосом ответила Гувернантка. Почему-то в присутствии мамы ее скрытая красота никогда не появлялась.

Ходить к зубному Кристоферу не понравилось. Постукав и поковыряв его зубы (как будто желая выковырять их вовсе!), врач разразился длинной речью о том, какие они кривые и растут, мол, не на месте. Врач надел Кристоферу на зубы металлическую скобу и велел не снимать ее даже ночью. Он так ее возненавидел, что почти забыл свои страхи о школе.

Потом Кристофер с Последней Гувернанткой остались в доме одни и прислуга закрыла мебель чехлами. А вечером Гувернантка отвела его на станцию и посадила в поезд, чтобы ехать в школу.

Теперь-то время точно настало и Кристофер почувствовал жуткий страх. Это был первый настоящий шаг по пути к миссионерству и к растерзанию язычниками. Страх сковал все его тело, ноги подкашивались. К тому же он понятия не имел, какая она, школа, и это еще больше пугало его.

Он едва расслышал, как Последняя Гувернантка сказала:

— До свидания, Кристофер. Ваш дядя говорит, что дает вам месяц на обустройство в школе. Он надеется, что восьмого октября вы, как обычно, встретитесь с его посланцем в Шестых Мирах. Восьмого октября. Запомнили?

— Да, — ответил Кристофер рассеянно и залез в вагон, как на эшафот.

В купе сидели еще два новичка. Маленький тоненький Феннинг так нервничал, что его даже вырвало. Второй — Онейр — ничем особенным не отличался. Когда поезд подошел к школьной станции, все трое успели подружиться. Они решили, что будут называться Грозная Тройка, но на самом деле их стали звать Три Медведя.

— Кто сидел на моем стуле? — кричали дети каждый раз, когда друзья входили в класс вместе. И все из-за того, что Кристофер был очень высокий (о чем раньше и не догадывался), Феннинг маленький, а Онейр приходился ровно посередине.

Не прошло и недели в школе, а Кристофер уже не мог понять, чего же он так боялся. Конечно, у школы были свои недостатки вроде странной еды, некоторых учителей и многих старших мальчиков, но это была сущая ерунда по сравнению с огромным удовольствием, которое Кристофер получал от компании сверстников и особенно от того, что теперь у него есть два верных друга. Кристофер быстро уяснил, что иметь дело с противными учителями и с большинством старших мальчишек — то же самое, что и с гувернантками: вежливо говоришь им то, что они хотят услышать, они думают, что победили, и оставляют тебя в покое.