Диана Джонс - Девять жизней Кристофера Чанта

Кристофер взлетел по спиральной лестнице и оглядел пыльную комнату. Да, пока что здесь было не слишком уютно: всю мебель составлял старый табурет, старый рабочий стол и старая ржавая жаровня. Не очень-то подходящая для Богини обстановка! Кристофер перетащил заклинанием все подушки из Малой Гостиной, но потом подумал и решил, что кто-нибудь обязательно это заметит. Вернул большую часть назад и наколдовал несколько подушек из Большой Гостиной, несколько из Большого Салона, из Малого Салона, из Средней Гостиной и из всех других мест, где, по его мнению, никто бы не заметил. Потом засыпал древесный уголь из сарая садовника в жаровню и наколдовал огонь. Потом вспомнил про кастрюлю и старый чайник, валявшиеся у конюшни, и вызвал их. С кухни приволок ведро воды.

Что еще? Молоко для котенка! Кристофер нашел маслобойку и вычерпал из нее руками остатки молока в кастрюльку, потом отправил маслобойку назад. Так, что дальше? Где взять чайник для заварки и сам чай? И вообще, пьет ли Богиня чай? Скорее всего, да. Тогда нужна чашка, блюдце и тарелки. Он вспомнил, что видел посуду в шкафу столовой и достал их оттуда. Это была очень красивая посуда, Богине должно понравиться. Еще нужны ложка, вилка и нож, но ни один серебряный прибор не прилетит, конечно же… Тогда Кристофер вызвал ящик с приборами целиком, покопался в нем и отправил назад, как и маслобойку. Богине потребуется еда. Что же лежит в кладовой?

Прибыли бутерброды с лососем, аккуратно завернутые в белые салфетки. Кристофер зажал нос: русалки! Но положил бутерброды на стол и огляделся. Уголь в жаровне раскалился, но все равно было как-то неуютно. Да, не хватало ковра. Хорошенький круглый коврик из библиотеки как раз подошел бы… Но когда ковер прилетел, оказалось, что он в два раза больше, чем думал Кристофер. Пришлось подвинуть жаровню. Все. Замечательно!

Кристофер спустился назад в свою комнату. Он подошел к двери в тот момент, когда Флавиан нажимал на ручку, чтобы войти. Кристофер быстро кинул внутрь сильнейшее заклинание невидимости, на какое только был способен. Флавиан открыл дверь в абсолютную пустоту. К облегчению Кристофера, он замер и уставился на комнату.

— Кхм... — кашлянул Кристофер у него из-за спины.

Флавиан обернулся так резко, как будто тот ударил его.

А Кристофер громко сказал:

— Практикуюсь в магии, Флавиан! Шорохи в глубине комнаты прекратились: Богиня поняла, что вошел кто-то посторонний. Но теперь нужно было как-то ее оттуда убрать….

— Да? Хорошо. Тогда извините, что прерываю вас, но Габриэль попросил меня позаниматься с вами сегодня, потому что завтра меня здесь не будет. Он хочет, чтобы весь штат замка целиком отправился за Призраком.

Пока Флавиан говорил, Кристофер, используя какое-то шестое чувство, о существовании которого он до этой минуты и не подозревал, ощутил в невидимости своей комнаты Богиню, поднял ее вместе с котенком, завернутым в шарф, и послал их вдвоем в башню. По крайней мере, он надеялся, что послал... Раньше он никогда не пересылал живых существ и не знал, как в точности это делается. Он услышал глухой хлопок, когда воздух занял то место, на котором только что была Богиня. Богиня, очевидно, переместилась куда-то в другое место. Кристофер надеялся, что она все поняла. Наверное, она сможет позаботиться о себе сама.

Кристофер отменил невидимость — похоже, в комнате никого не было.

— Мне нравится заниматься одному…

Флавиан быстро посмотрел на него:

— Пойдемте в класс!

Пока они шли по коридору, до Кристофера дошло, что сказал Флавиан.

— Значит, завтра вы уезжаете за Призраком?

— Только бы нам его изловить! Когда вы ушли, Мордикей раскололся и выдал нам несколько имен и адресов. Мы думаем, что он говорил правду. — Флавиан вздохнул. — Жду не дождусь, когда мы их поймаем, но никак не могу поверить, что Мордикей — один из них!

“Что же будет с мамой?” — тревожно подумал Кристофер. Ему очень хотелось предупредить ее, но он понятия не имел, где точно в Кенсингтоне она живет.

Они пришли в класс — и Кристофер вдруг сообразил, что снял заклинание невидимости только с комнаты, а Богиня с котенком так невидимыми и остались. Он принялся мысленно искать девочку в башне или где-нибудь еще, чтобы сделать ее видимой. Но найти так и не смог: наверно, он послал ее слишком далеко… В результате он не слышал ничего из того, что Флавиан рассказывал ему целых двадцать минут.

— Вы какой-то рассеянный,— устало сказал Флавиан, явно не в первый раз.

— Да я все думаю, что будет с Та... с Мордикеем Робертсом, — торопливо поправился Кристофер.

— Надо полагать, отправят в тюрьму, — печально проговорил Флавиан, — и он проведет там многие годы.

— Но им ведь придется придумать какой-нибудь специальный, хитрый способ, чтобы заточить в тюрьму его дух и не позволить ему путешествовать, верно?

К удивлению мальчика, Флавиан взорвался.

— Что за дурацкие, глупые вопросы вы задаете?! — закричал он. — Из всех бессердечных, избалованных, наглых мальчишек, с которыми мне приходилось иметь дело, вы самый отвратительный. Иногда мне кажется, что у вас вместо души охапка никчемных жизней!

Кристофер уставился на Флавиана, который даже покраснел, и попытался возразить. Нет, он не был таким бесчувственным. Он просто хотел сказать, что дух в тюрьме не удержишь. Но Флавиана было не остановить.

— Вы что, думаете, — кричал он, — что все ваши жизни дают право вести себя так, словно вы венец творения?! Мы все для вас — что, пустое место? С вами пытаются дружить, а вы ходите с высокомерной физиономией, туманным взором или просто грубите! Бог свидетель, я пытался. Габриэль пытался. Розали пыталась. Все служанки пытались, но вы их просто не замечаете! А теперь еще вздумали шутить над бедным Мордикеем! Хватит с меня! Видеть вас больше не могу!

Кристоферу и в голову не приходило, что он такой гнусный тип! Он был искренне поражен. “Что же со мной случилось? — думал он. — Я же всегда всем нравился”. Когда Кристофер бродил по Безделкам, все ему улыбались, незнакомцы дарили ему подарки. Он привык считать, что его всегда все любят. Только сейчас Кристофер понял, как глубоко он заблуждался.

Он взглянул на Флавиана, который все еще не мог прийти в себя. Похоже, Кристофер здорово его обидел. А он-то думал, что Флавиана вообще невозможно задеть за живое. Самое худшее было, что он и не собирался шутить насчет Такроя. Он любил Такроя, но не мог сознаться в этом Флавиану. И про то, что думал все это время о Богине, тоже не осмелился сказать. Что же ему оставалось?

— Извините меня, пожалуйста, — дрогнувшим голосом произнес Кристофер. — Я не хотел никого обидеть!

— Ну и ну, — сказал Флавиан ошарашенным голосом, откинулся на спинку кресла и посмотрел на Кристофера. — Первый раз слышу, как вы извиняетесь. Это что-то новенькое! Он поднялся. — Извините, что я сорвался. Наверно, сегодня продолжать урок я не смогу, я слишком взволнован. Бегите, продолжим послезавтра.