Нил Харрис - Карты раскрыты! [litres]

Калаган подбежал к нему и распахнул дверь. Ридли вспомнила о Дине и о том, что они с ним сделали.

Как заперли его внутри.

Сердце её укололо чувство вины.

« Где Дин сейчас? » – подумала она, оглядывая помещение, но старика нигде не было видно. Возможно ли, что он скрывается где-то в тени, выжидая подходящего момента для своего спасительного появления? Может, он решил, что тайна, которую узнал Калаган, не стоит всей этой боли.

В голове у Ридли снова щёлкнуло, и она крепче сжала микрофон.

– Залезай внутрь, – Калаган схватил мистера Вернона за руку, но тот вырвался. Из тёмного зала снова донеслись звуки борьбы. Ридли невольно радовалась тому, что члены Круга всё ещё пытались прорваться на сцену, даже несмотря на численный перевес противника.

– Не смей его трогать! – прокричал другой мистер Вернон из темноты за сценой.

– Я в порядке, – ответил ему мистер Вернон, – у него нет надо мной власти.

– Это ты так думаешь, – Калаган взглядом указал на мужчину в костюме и женщину в платье, зажавших Неудачников у края сцены, – но я знаю твои слабости, Данте. Я годами следил за тобой. Я знаю, что твоя семья, – он кивнул на Лейлу и Картера, – самая большая ценность для тебя. Ради них ты сделаешь что угодно.

– Оставь детей в покое, – голос мистера Вернона был ещё тихим, но гнев в нём уже закипал.

– О, непременно, – ответил Калаган, – если ты выполнишь мои указания, – он ещё шире раскрыл дверцу волшебного ящика, – залезай внутрь, – повторил он, – в третий раз просить не стану.

– Не слушай его, папа! – закричала Лейла.

Мистер Вернон помедлил.

– Не волнуйся, – кажется Калаган снова повеселел. – Я дам тебе время, чтобы освободиться. Я же не чудовище . Если сможешь выбраться отсюда прежде, чем закончится время, – ты выиграл. Я позволю тебе и твоей семье уйти. И все эти милые люди, – он жестом указал на загипнотизированных горожан, – вернутся к своим обыденным жизням.

– Нет, Данте! Не слушай его! – прокричал Картер.

Мистер Вернон долгим взглядом окинул Неудачников, затем вздохнул.

– Я люблю вас всех, – и с этими словами шагнул в ящик.

Калаган захлопнул дверь и захохотал.

В руках Калагана словно из воздуха появилась длинная цепь. И нескольких секунд не прошло, как он протянул её через металлические петли по краям ящика. По центру двери, прямо на том месте, где, по предположениям Ридли, должно находиться сердце мистера Вернона, Калаган повесил тяжёлый медный замок и махнул рукой своим людям. Они принесли дрова и разложили их у основания ящика, ни на миг не переставая твердить: «Что я наделал? Что я наделал?»

– Отпусти его! – закричала Лейла и бросилась было вперёд, но один из подручных грубо оттолкнул её.

Калаган прокричал прямо в ящик:

– Я дам тебе ту же возможность, что была у моих родителей той ночью много лет назад, – сказал он, – когда они погибли от пожара, который устроил ты , – он бросил взгляд на Лейлу и остальных Неудачников. – Не волнуйтесь, ребята. Если Данте Вернон действительно такой хороший волшебник, как ему кажется, он легко освободится! – Калаган щёлкнул пальцами, и в его ладони разгорелся огонь. Наклонившись, он поднёс пламя к розжигу, который вместе с дровами принесли его прислужники, тот разгорелся почти мгновенно. Вверх потянулся белый дым, извиваясь в свете софитов.

Ридли верила, что мистер Вернон был волшебником не хуже любого другого, кто когда-либо практиковал это ремесло. Но все обстоятельства сейчас были против него. Можно не сомневаться, что Калаган испортил оборудование, чтобы у мистера Вернона точно ничего не получилось. Девочка обвела взглядом зрительный зал, где загипнотизированные горожане всё ещё удерживали членов Волшебного Круга мистера Вернона. Она видела, как некоторые из них ещё борются, пытаясь добраться до сцены, но противников было слишком много. Члены Круга почти сдались. Она поднесла микрофон к лицу.

– Вы добрые люди, – сказала она, – я точно это знаю. Мы живём в одном городе. И я понимаю, что важно для вас. Мы не можем этого допустить.

– Что ты делаешь? – спросил Тео шёпотом.

– Может, кто-нибудь её заткнёт уже? – бросил Калаган своим пособникам. Двое из тех, кто принёс дрова, двинулись в сторону Ридли, следуя за проводом от микрофона.

Девочка слышала, как мистер Вернон шевелится, запертый в ящике. Запах дыма становился всё сильнее. А времени было всё меньше!

– У этого человека нет власти над вами! – Ридли махнула рукой в сторону Калагана. Тот посмотрел на неё, и в глазах его плясал отблески давнего пожара, – он не месмерист. Не гипнотизёр. Не всемогущий волшебник. Это просто грустный человек, который манипулирует вами. Только вы можете остановить его! Можете поделиться своими секретами. Расскажите их вслух прямо сейчас. Сломайте заклятие!

К собственному удивлению она поняла, что её услышали.

– У меня есть секрет, – продолжила она, – он беспокоит меня и днём, и ночью. Я думала, что умру, если кому-нибудь его раскрою. Но я не умру. Так же, как и вы. И я собираюсь открыть этот секрет, чтобы уничтожить власть Калагана. Вопрос в том, готовы ли вы на это?

По залу пронёсся негромкий ропот голосов.

– Мой секрет состоит в том, – Ридли набрала полную грудь воздуха и выпалила, – что-мне-кажется-будто-моя-мама-любит-меня-меньше-чем-свою-работу, – слова вылетели на одном дыхании, точно искры. Вернуть их было уже нельзя. – И я боюсь, что слишком похожа на неё, а потому пытаюсь во всём стать главной и заставить людей чувствовать себя ненужными. Я боюсь…

Микрофон отключился. Впрочем, Ридли всё равно не была уверена, что смогла бы продолжать говорить. Кто-то подошёл сзади и тепло обнял её. Повернув голову, она увидела Тео.

– У меня тоже есть секрет, – крикнул он, внезапно сильным и уверенным голосом, – этим летом… Я потерял одного из своих ручных голубей. Он просто улетел. Я боялся, что это случилось потому, что я недосмотрел. Я почувствовал себя таким безответственным. И никому об этом не рассказал. Я всё время думаю об этом голубе, воображая, как он парит в вечном закате.

Ридли схватила Тео за руку и сжала её. Оглянулась на чёрный ящик. Огонь постепенно охватывал дрова. Девочка посмотрела на лица загипнотизированных людей, но глаза их оставались пустыми и безразличными.