Люси Хокинг - Джордж и корабль времени

– Но почему ты просто не открыл портал и не перенёс Геро на Альбу?

– Я пережил трудные годы, – тихо проговорил Космос. – В лагерях для металлолома. Я утратил эту способность.

– Почему ты сейчас так откровенен? – спросила Анни. – Разве нас не подслушивают?

– Подслушивают, – ответил Космос. – Однако времена меняются. Это ещё не конец известного всем нам Эдема, но уже начало конца. И что бы ни случилось, я буду горд и рад встретить это плечом к плечу с тобой – и с Джорджем.

– Спасибо, Космос, – негромко сказала Анни.

Они уже выходили из укреплённого эдемополисского порта в город. Вдоль улиц тоже тянулись ряды роботов, и теперь Джордж понял почему: народу в городе было видимо-невидимо. Должно быть, это были те самые люди, что пришли в Эдемополис в День Расплаты, но с тех пор, как Джордж видел их в прошлый раз, настроение у них явно изменилось. За то короткое время, пока он отсутствовал, измученные страдальцы и потребители дешёвых развлечений превратились в гневных бунтарей. В воздухе пахло мятежом. Джордж слышал крики «Несправедливо!», и «Спускайся с Башни!», и даже «Долой Дампа!».

Приспешники Дампа, вооружённые плетьми, пытались разогнать толпу с криками «Это незаконный митинг! Вы не имеете права тут находиться! Разойдитесь! Все на работу!». Однако людей было слишком много, и страх их покинул.

– Мы хотим на Альбу! – выкрикнул женский голос.

– Альбы вам не видать! – проревел один из надсмотрщиков. – Все вы останетесь тут, в Эдеме, лучшем из всех возможных миров!

– Эдем – не лучший! – крикнула в ответ женщина. – Мы вас ненавидим! И Эдем ваш ненавидим!

– Эдем – худший из миров! Эдем – худший из миров! – принялась скандировать толпа.

Друзья тем временем добрались до входа в Великую Башню Дампа. Охрана была предупреждена об их появлении. Двери открылись автоматически, и все трое молча двинулись через пустой, похожий на пещеру холл.

– У нас только один путь – наверх, – сказал Космос, когда перед ними открылись двери золотого лифта.

– Ниму там? – спросила Анни, войдя в лифт.

– Да, ты сейчас увидишь свою сестру, – мягко ответил Космос.

– Я не привыкла так её называть! – вспыхнула Анни и вдруг показалась Джорджу очень юной.

– Но более близких родственников у тебя нет, – возразил Космос. – Не забывай, что твой папа очень любил Ниму.

– Она его предала! – сказала Анни. Аргументы Джорджа её явно не убедили. – Она выдала его властям – вот почему его сослали на Марс.

– Нет, это была не она, – ответил Космос.

– Откуда ты знаешь? Почему ты так уверен?

– Потому что, – сказал Космос, – это был я. Это я выдал Эрика. Я во всём виноват.

Остаток пути прошёл в ошеломлённом молчании. Ни у Анни, ни у Джорджа не находилось слов. Космос тоже ехал молча. Этаж за этажом проплывали мимо, и наконец золотой лифт остановился на самом верху высочайшей башни Эдема.

Но прежде чем двери открылись, Анни повернулась к Космосу и голосом, полным ледяного презрения, произнесла:

– Мой папа тебя создал. А ты – ты предал его!

Джордж убедился, что Анни, несмотря на возраст, всё так же вспыльчива. Разве что стала резче и суровее. Зато её всегдашняя самоуверенность осталась неизменной.

Вскинув голову, Анни гордо прошагала в зал, откуда открывался вид на весь Эдем. Солнце только начало клониться к закату, заливая мандариновым светом и зал, и лица всех, кто в нём находился. В центре, прямо напротив лифта, стоял Треллис Дамп собственной персоной, сияя ярче всех прочих. Его приспешники, люди и роботы, расположились по периметру. Джордж сразу заметил Ниму. Однако Детолова в зале не было – как и Аттикуса.

– Так-так-так, – протянул Треллис Дамп, когда Анни и Джордж встали перед ним, а за их спинами пристроился Космос. – Робот, – обратился к нему Дамп, – займи своё место.

Космос, низко опустив голову, отошёл к одному из огромных окон. Покосившись на Анни, Джордж понял, что она, несмотря на всю свою стойкость, глубоко потрясена. Как мог Космос – он же впоследствии Эмпирей – предать своего создателя и наставника? А ведь это значит, подумал Джордж, что все эти годы Анни напрасно считала Ниму предательницей – и что Ниму сказала ему правду: она не виновата в том, что Эрика отправили в изгнание. У Анни был настолько ошеломлённый вид, что Джордж забеспокоился: сможет ли она вообще вести переговоры с Дампом или ему придётся взять их на себя?

Из окон было видно, что толпа прибывает. Людское море разлилось по всему городу и уже выплёскивалось за его пределы. На лице Дампа был написан чистейший восторг. Его враг наконец-то стоял перед ним, бледный и растерянный. И, как настоящий хищник, Дамп чувствовал, что настало время для смертельного броска.

Однако он не мог отказать себе в удовольствии сначала немножечко приврать.

– Все эти люди вышли на улицы в мою поддержку, – сказал он. – Ради меня, ради Эдема. Они хотят показать вам, что вы – пустое место. Вы ничего не значите и ничего не стоите. Мы подписали мирный договор с Бимболиной Кимоболиной, королевой Той Стороны. Это, как вы понимаете, означает, что ваша Альба окружена. Всё кончено, Беллис. Вы неудачница и бездарь, Беллис. Как и ваш папаша.

Где-то в глубине зала Ниму издала сдавленный крик – и Анни, заметил Джордж, принялась искать взглядом сестру, которую столько лет не желала знать.

– Тогда почему же вы велели мне её привезти? – спросил Джордж у Дампа. – Если вы запросто могли захватить Альбу…

– Это была дань уважения к ней. – Дамп притворно улыбнулся. – Все эти годы она оказывала мне достойное сопротивление. Она настоящий борец, и мне это нравится. Но победить она не сможет. С ней покончено, как и с её так называемым Независимым Государством. Какая жалость.

– Тогда чего вы хотите? – спросил Джордж.

– Чего мы хотим? – осклабилась из задних рядов советница Дампа, та самая костлявая блондинка.

– Заткнись, – не оборачиваясь бросил Дамп, и блондинка сникла. – Хотим заключить сделку.

– Сделку? – переспросил Джордж. – Опять?

– Но это очень выгодная сделка! Просто потрясающе выгодная! Вам она понравится, не сомневаюсь!

– Предыдущая мне не очень-то понравилась, – пробурчал Джордж.

Анни, похоже, взяла себя в руки и смотрела теперь прямо на Дампа. Тот явно не привык, чтобы на него пялились люди, которых он считал ниже себя, и сердито надулся.