Анатолий Рыбаков - Детская библиотека. Том 49

— Все это я сам, без тебя знаю, — сказал Генка. — Думаешь, ты один только газеты читаешь?

У Генки дома действительно лежала целая кипа газет: все это были номера «Известий» за одно и то же число. В этом номере, в графе «В фонд помощи голодающим Поволжья», было написано: «От детей жилтоварищества № 267–287 рублей». Все ребята очень этим гордились, а Генка всегда таскал газету с собой и всем показывал.

Дни проходили, а мальчики не могли придумать, как же им добыть ножны. Теперь, когда было твердо установлено, что Филин — это тот самый Филин, нужно было окончательно выяснить, видел ли Миша у филателиста ножны или это был просто веер. Но как это сделать?

— Залезть к старику, и всё, — говорил Генка. — Раз они бандиты, так и нечего с ними церемониться.

— Как же ты собираешься к нему залезть? — спросил Слава.

— Очень просто: через форточку. А еще лучше — Коровину поручить. Он знает, как такие дела делаются.

— Ты лучше помалкивай, — сказал Миша, — из-за тебя теперь нельзя к старику показаться. Ведь попробовали вчера, а он даже в магазин не пустил. Факт, что подозревает. А Коровина нечего сюда ввязывать. Новое дело: будем его подбивать в форточку залезть! Что он о пионерах подумает! Ведь он ничего не знает о кортике. Тут что-то другое надо придумать.

И Миша действительно придумал. Только мысль эта пришла к нему несколькими днями позже — во время поездки отряда в двухдневный лагерь на озеро Сенеж.

В день выезда в лагерь Миша проснулся рано утром.

В комнате уже было светло; за окном в предутреннем тумане виднелись серые стены соседнего корпуса. Кое-где в окнах горели утренние огни, тусклые и беспокойные.

Миша вскочил с кровати:

— Мама, который час?

— Пять. Поспи еще, успеешь.

Мама двигалась по комнате, собирая завтрак.

— Нет, надо вставать. — Миша быстро одевался. — Нужно еще за ребятами зайти. Наверно, спят.

— Только поешь сначала, — сказала мама.

— Сейчас.

Миша наспех умылся и теперь собирал свой вещевой мешок.

— Мама, — отчаянно закричал он, — где же ложка?

— Там, где ты ее положил.

— Да нет ее! — Миша торопливо рылся в мешке. — Ага, вот она.

— Никто не трогал твоего мешка. — Мама зевнула и зябко передернула плечами. — И не копайся там, ты все перевернешь. Пей чай, я сама одеяло скатаю.

— Нет, нет, ты не знаешь как. — Миша скатал одеяло и привязал его к мешку, на котором болтались уже кружка и котелок. — Вот как надо!

— Хорошо… Делай сам. Только не потеряй там ничего и, пожалуйста, далеко не плавай.

— Сам знаю. — Миша, обжигаясь, прихлебывал чай на краю стола с откинутой скатертью. — Ты меня все маленьким считаешь, и напрасно… Вот вернусь из лагеря, обязательно эту штуку сломаю. — Он показал на сложенную в углу печь. — Скоро паровое отопление пустят. Знаешь, как тепло будет!

— Когда пустят, тогда и сломаем, — ответила мама.

С мешком за плечами Миша выбежал из квартиры. В дверях он столкнулся с шедшим к нему Генкой. Генка тоже был в походной форме. Миша послал его во двор собрать остальных ребят, а сам поднялся к Славе.

Как и следовало ожидать, Слава еще не проснулся.

— Так и знал! — рассердился Миша. — Сколько можно спать?

— Ведь мы договорились, что ты за мной зайдешь, — оправдывался Слава, потягиваясь и протирая глаза.

— Нужно на себя надеяться. Одевайся быстрей!

Из спальни вышел Константин Алексеевич, Славин отец. Его большой живот спускался на ремешок, поддерживавший брюки. Низкий ворот вышитой рубашки открывал мощную грудь, заросшую рыжими волосами. И без того маленькие глазки теперь, со сна, казались совсем узенькими щелочками на полном, добродушном лице.

— Ну, пионеры, — зевая, произнес Константин Алексеевич, — в поход? — Он протянул Мише руку: — Здравствуйте! С утра подчиненных пробираете! Муштруйте их, муштруйте!

— Здравствуйте, — ответил Миша. — Мы просто так разговаривали.

Он всегда почему-то смущался, встречаясь с Константином Алексеевичем. Мише казалось, что тот в душе посмеивается над ним и вообще над ребятами. К тому же технический директор фабрики — «спец», как говорила Агриппина Тихоновна.

— Ну-ну, разговаривайте.

Шлепая туфлями, Константин Алексеевич вышел в кухню. Вскоре оттуда послышалось шипенье примуса.

«Чай затевают! — тоскливо подумал Миша. — Опоздаем мы из-за этого Славки!»

— Костя! — донесся из спальни голос Аллы Сергеевны. — Костя!

— Папа в кухне, — громко ответил Слава.

— Слава! Слава!

— Что?

— Скажи папе, чтобы котлеты завернул в вощеную бумагу.

— Хорошо, — ответил Слава, продолжая зашнуровывать ботинки.

— Не «хорошо», а иди сейчас скажи ему!

Слава промолчал.

— Кто к тебе пришел? — снова раздался голос Аллы Сергеевны.

— Миша.

— Миша? Здравствуйте, Миша!

— Здравствуйте! — громко ответил Миша.

— Мишенька, голубчик, — заговорила Алла Сергеевна, не вставая с кровати, — я вас очень прошу: не позволяйте Славе купаться. Ему врачи категорически запретили.

Слава покраснел и отчаянно затеребил шнурки ботинок.

— Хорошо, — улыбнулся Миша.

— И вообще, — продолжала Алла Сергеевна, — посмотрите за ним. Без вас я бы не пустила его. Вы рассудительный мальчик, и он вас послушает.

— Хорошо, я посмотрю за ним, — ответил Миша и скорчил Славе рожу.

В комнату с чайником и проволочной подставкой в руках вошел Константин Алексеевич.

— Ну, путешественники, — сказал он, ставя чайник на стол, — пейте чай.

— Спасибо, — ответил Миша, — я уже позавтракал.

— Костя, — снова раздался из спальни голос Аллы Сергеевны, — что ты там возишься? Разбуди Дашу!

— Не нужно, — ответил Константин Алексеевич, нарезая хлеб, — уже все готово.

— Скажи Даше… — продолжала Алла Сергеевна, — скажи Даше: когда придет молочница, пусть возьмет только одну кружку.

— Хорошо, скажу. Ты спи, спи…

— Разве я могу заснуть! — капризным голосом ответила Алла Сергеевна. — Ну зачем ты разрешил ему ехать! Я теперь два дня должна беспокоиться. А у меня сегодня концерт.

— Ничего, пусть съездит. — Константин Алексеевич лукаво посмотрел на мальчиков. — Как же ему не разрешишь?

— Нет, нет… это безумие! Отпускать ребенка на двое суток, одного, неизвестно куда, неизвестно зачем… Слава! Не смей там бегать босиком!

— Хорошо, — пробурчал Слава, допивая чай.

— Ну-с, — продолжая улыбаться, спросил Мишу Константин Алексеевич, — куда вы побросали тиски, которые я вам дал?

— Мы их не побросали, — ответил Миша. — Они в Доме пионеров, в слесарной мастерской.

— На наших тисках весь дом работает?