Морли Каллаган - Клятва Люка Болдуина

Звук этот то рос, то падал и снова рос, и он подошёл поближе к входу в лесопильню. Ему хотелось посмотреть, что там происходит, но самому остаться незамеченным, а потому он решил заглянуть в окошко у входа. Вокруг вся земля была покрыта золотистыми опилками, и когда он бесшумно шагал по опилкам, у него было такое ощущение, будто он идёт по толстому золотистому ковру.

Пока Люк, приподнявшись на носки, старался дотянуться до окошка, собака в ожидании улеглась на опилки футах в десяти от него.

В дверях лесопильни появился пожилой человек в синем комбинезоне. У него были седые волосы ёжиком и густая, неровно подстриженная седая борода. Шёл он неторопливо, шаркая ногами, и нёс доску длиной в четыре, а шириной в два фута. Это был Сэм Картер, который вот уже десять лет, не пропустив ни единого дня, трудился на дядю Генри. Он жил один в наспех сложенном из камня доме в полумиле от лесопильни по направлению к городу, никогда не общался с соседями, ни с кем не водил компании, никогда не был женат, не пил, не тратил денег и жил чрезвычайно экономно. Он был превосходным работником, но смеха его люди ни разу не слышали. Несчастным его нельзя было назвать, но ощущение удовольствия он испытывал только в одном случае: когда выполнял порученное ему дело.

В лице Сэма Картера, покрытом густым загаром и лишённом каких-либо эмоций, было нечто тяжёлое, медлительное и тупое, а глубоко посаженные старческие глаза смотрели на мир злобно и отчуждённо.

Люк, которому в жизни ещё не доводилось встретить такого человека, смотрел на него раскрыв рот и недоумевал, откуда он явился. Когда Сэм Картер остановился на секунду, чтобы переместить тяжесть из одной могучей загорелой руки в другую, а потом повернулся, он не заметил собаки и тяжёлым сапогом наступил ей на хвост. Колли с визгом вскочил на ноги.

Тогда Сэм Картер обернулся, сплюнул и ткнул пса в бок, но сделал это машинально, словно ему было безразлично, попадёт ли он собаке под рёбра или вовсе не коснётся её. Дэн успел увернуться от сапога, который лишь чиркнул ему по боку.

– Эй! – возмущённо крикнул Люк. – Вы что делаете?

– Чего? – не понял Сэм Картер.

– Это собака моего дяди Генри, – заявил Люк.

– Ага, – сказал Сэм Картер.

Он не смутился, не разозлился, не почувствовал себя виноватым и лишь стоял и смотрел на светловолосого мальчика, который не сводил с него горящих гневом голубых глаз. Сэм, по-видимому, попытался, но оказался не в силах осознать, что перед ним кто-то стоит, а потому после секунды раздумья решил, что ничего не слышал и не произошло ничего такого, что вынудило бы его признать факт существования мальчика. Поэтому он повернулся и, держа в руках доску, тяжёлой поступью зашагал по тропинке.

– Кем он себя считает? – прошептал Люк Дэну. – Посмотрим, что скажет дядя Генри, когда узнает, как он с тобой обошёлся.

У него сжимались кулаки и сердце стучало в груди. Но в ту же секунду мелькнула мысль: «Почему он пнул Дэна?

Словно это не имеет значения, словно Дэн не имеет права попасться у него на пути. Работник не пнёт собаку, если знает, что хозяин ею дорожит». И от этой мысли ему стало грустно.

Старый Сэм Картер, шаркая ногами, шёл назад, глядя на Люка, но не видя его и по-прежнему не сознавая, что он существует. Сэм скрылся в дверях лесопильни, но от его беспробудного, ледяного равнодушия Люку стало страшно. Всё случившееся заняло лишь минуту и было, в общем-то, малостью, но Люк понял, что к Дэну на лесопильне относятся с полным безразличием. Даже рабочие знали, что дядю Генри не заботит, что будет с собакой.

– Иди сюда, Дэн, – сказал он, и наклонившись, принялся ласково гладить собаку по голове. – Теперь ты можешь никого не бояться, – продолжал он. – Мы друзья, понятно?

Но в эту минуту пилы замолкли, и над лесопильней, рекой и лесом вдруг воцарилась удивительная тишина, которую вскоре нарушили голоса закончивших работу людей. И вот из дверей лесопильни вышел, широко шагая, сам дядя Генри.

Это был крупный, плотный мужчина, более двухсот тридцати фунтов весом, с бугристым лицом кирпичного цвета. Одет он был в чистую, без единого пятнышка, рубашку с засученными рукавами и тёмно-синим галстуком, на голове у него сидела сдвинутая назад соломенная шляпа, а во рту – незажжённая сигара. Его коричневые от загара руки были усеяны веснушками. На левом запястье красовались дорогие часы. Люк смотрел на него робким, настороженным взглядом, ибо перед ним был человек, от которого, как надеялся его отец, ему предстояло так многому научиться.

– Здравствуй, мой мальчик! – тепло встретил его дядя

Генри. – Почему ты не зашёл ко мне на лесопильню?

– Я решил, что вы заняты, – смутился Люк.

– Конечно, я был занят, – сказал дядя Генри, кладя тяжёлую руку Люку на плечо и сворачивая к дому. – И ты был бы занят рядом со мной. Ладно, не беда. Я видел, ты разглядывал нашу округу. Вот тут мы и живём. – Он говорил низким, сочным и приятным голосом, держался весело и радушно, был открытым в обращении и чувствовал себя совершенно непринуждённо. Но Люку, который привык к неторопливой, потаённой мягкости своего отца и его медленной улыбке, было трудно освоиться с манерами дяди

Генри.

– А не умыться ли нам вместе? – спросил дядя Генри. –

Знаешь, Люк, – продолжал он, – только вчера я разговаривал о тебе с директором школы. Отличной школы. Они тебя ждут. Я сказал, что ты сразу же приступишь к занятиям. Правильно? Зачем делать перерыв, а потом навёрстывать упущенное? Приступай немедля и не задумываясь.

Ясно, сынок?

Он говорил так, будто заранее всё обмыслил, и так оно и было в действительности, ибо дядя Генри принадлежал к тем людям, которые исключительно добросовестно относятся к своим обязанностям. Как только ему стало известно, что придётся взять на себя ответственность за воспитание своего племянника, он очень серьёзно продумал все обстоятельства, которые влечёт за собой этот долг. А поскольку был человеком деловым, то предпочитал действовать по плану. Его покойный брат, доктор, учился в колледже, но дядя Генри, окончивший только среднюю школу, гордился своим самообразованием и тем успехом, которого сумел добиться в жизни. Люку очень повезло, что у его дяди такой опыт. Мальчик должен расти разумным, ловким, трезвомыслящим, расчётливым, инстинктивно чувствовать, что на свете полезное, а что пустое, сентиментальное и ненужное. На прошлой неделе дядя Генри прочёл три книги о психологии ребёнка. В одной из этих книг он обнаружил строки, которые счёл столь целесообразными, что прочёл жене вслух.

– Этот человек по крайней мере проявляет крупицу здравого смысла, – сказал он. – А что это здравый смысл, я не сомневаюсь, ибо его высказывания совпадают с моим собственным опытом.