Мэтт Хейг - Быть котом

Что? Вы не об этом думали? Ох, что-то моя система ЧМЧ (Чтения Мыслей Читателей), которую мне подарила мама на Рождество, немного барахлит. Ну ничего, я в любом случае расскажу вам про Мокку, потому что, рассказывая о ней, я на самом деле расскажу о чем-то гораздо более важном.

Она сидела в клетке в кошачьем приюте. Под «клеткой» я подразумеваю уютную теплую коробку с огромной овечьей шкурой вместо ковра и видом на холмистые луга за окном. А под «приютом» я подразумеваю роскошный дворец. Я серьезно! Приют в Эдгартоне напоминал шикарный отель. Только лучше. Потому что там были игрушки и прочие приятные вещи. Плюшевые мышки, столбики для точки когтей, кошачьи лотки, в которых вместо колючих камешков были изображения собак, так что кошки, когда ходили в туалет, писали прямо на грустные собачьи морды.

Прямо сейчас Мокка наслаждалась поздним завтраком. Поджаренные сардины с полевой мышкой в кляре, сдобренные большим количеством густых сливок. Конечно, общество оставляло желать лучшего. Кошки, сидевшие по соседству, мололи какую-то чушь. Один из них, «безнадежный» — пожилой полосатый кот по имени Тидль, который когда-то был бухгалтером-экспертом по имени Питер Майкл Тимблейтвейт, — жаловался на то, как он пришел на Блэнфордское поле для гольфа, чтобы повидать брата, а тот его не узнал.

— Он пинком вышвырнул меня с этой чертовой площадки! Да его бы и в клуб не приняли, если бы не я!

С другой стороны сидел диванный кот по имени Элтон, пушистый перс. Он, кряхтя, жаловался на свой досрочный выход на пенсию.

— Понимаете, я был календарным котом… Да-да, я валялся на травке в лучах солнца, а люди меня фотографировали… Мое лицо украшает миллионы стен, знаете ли… Ну, по крайней мере один месяц в году… Но теперь я стал слишком старым… Мой мех поблек и спутался… Глаза потеряли блеск… И, кроме того, говорят, персидские кошки вышли из моды… «Ты выглядишь слишком уж шикарно… Это скорее в духе восьмидесятых… Нам нужны кошки, которые выглядят более непринужденно…» Вот какой стала мода! Вы видели последние модели? Они похожи на уличных бродяг… Никакого стиля, никакого! Грязные, блохастые… Фи!

Элтон мог так разглагольствовать часами. Мокка просто не обращала на него внимания и думала о своем. Сейчас, например, она наблюдала за высокой девочкой, которая беседовала с владельцем приюта — кошкам он был известен под именем Человека Безграничной Доброты. К этому человеку тянуло всех кошек, и они сами не понимали почему.

Девочка перегнулась через стол и смотрела мужчине прямо в лицо. Мокка уже видела ее раньше. Она как-то проходила мимо их дома вместе с Барни Ивом. И теперь она нетерпеливо что-то втолковывала Человеку Безграничной Доброты.

— Но вы выглядите в точности как он, — говорила она. Лицо мужчины не выражало ничего, кроме замешательства. — Ну и как же вас зовут, если не мистер Нил Ив?

— Смит.

— Просто Смит?

— Извините, у меня много дел…

Мокка видела, как Человек Безграничной Доброты печатает что-то на компьютере, изображая занятость. Но от этой девчонки с безумной прической было не так просто избавиться!

— Ваш сын очень за вас волнуется. Он думает, что вы, возможно, умерли… А я Рисса. Рисса Фейриветер. Я лучшая подруга Барни.

— Я не его отец.

— Но у вас его голос. И выглядите вы как он. Барни… Барни потерялся. Я думаю, что он, возможно, пошел искать вас.

— Сюда не приходили никакие мальчики.

Рисса сдерживала ярость:

— Может быть, вы все-таки нам поможете? Вы могли бы сделать публичное объявление и сказать по телевидению, что вы вернулись, или что-то в этом духе…

Человек Безграничной Доброты был одновременно Человеком Бесконечного Терпения, поняла Мокка. Он только задумчиво вздохнул и, казалось, искренне огорчился за девочку.

— Послушай, может быть, этот мальчик вовсе не потерялся.

— Как так? Конечно, он потерялся!

— Может быть, ты его видела, но не узнала. Просто постарайся поверить в невозможное и тогда узнаешь правду.

Рисса не понимала, о чем он.

— Послушайте, если вы его увидите, вы не могли бы со мной связаться? — И она протянула ему скомканную бумажку.

Он взглянул на Риссу и честно пообещал:

— Обязательно.

Рисса колебалась, но тут как раз вошла женщина с бирманской кошкой по имени Лапсанг, которую Мокка как-то раз встретила на заборе.

— Здравствуйте. Я миссис Хантер, — сказала женщина. — Я заказывала место для Лапсанг на две недели… Мы слышали такие замечательные отзывы о вашем приюте!

Человек Безграничной Доброты мягко улыбнулся, делая вид, что не замечает Риссу.

— Я просто стараюсь, чтобы кошкам было как можно лучше.

Лапсанг тем временем выглянула из-за ее плеча и довольно промяукала:

— О, вот это мне нравится. Ах, Мокка, дорогая, а я тебя и не заметила. — Тут она увидела другую кошку: серую, изрядно потрепанную, сидящую в клетке у входа. Ухо у нее было разорвано. — Фи-и, — презрительно протянула она. — Боец.

— Как грубо, — проворчала кошка. — Меня подобрали, дамочка. Есть разница!

Но Мокка уже снова наблюдала за Риссой. Та выглядела растерянной и разочарованной. Она пошла к выходу, пытаясь сообразить, что же ей делать дальше.

Рисса села в автобус и поехала домой.

«Это уже не просто странно, — сказала она себе. — Это страннее некуда!»

Она смотрела в окно на проносившиеся мимо дома. Да, этот мужчина выглядит в точности как папа Барни, но в то же время что-то тут не так. Когда она посмотрела ему в глаза, она встретила взгляд незнакомца.

Чем больше она об этом думала, тем сильнее переживала за Барни. Она вышла на ближайшей к дому остановке и пошла вдоль реки, направляясь к барже. Там она, пригнувшись, спустилась по маленькой деревянной лесенке, ведущей к кухне, и вошла в узкую жилую комнатку уровнем ниже.

Мамы с папой не было дома.

Рисса подошла к небольшому холодильнику, старому и помятому, с большим магнитом в виде радуги на дверце. Внутри обнаружились остатки маминого коронного блюда: морковного пирога. Обычно Рисса ела за пятерых, но сегодня она поняла, что не сможет проглотить ни крошки — хотя за обедом в школе даже не доела пиццу.

Она прошла в свою спальню — хотя спальней это можно быть назвать весьма условно. Скорее это напоминало узкую коробку с крошечным иллюминатором, матрасом вместо кровати и большим пуфиком вместо стула. Но Риссе тут нравилось. Мерный звук воды, хлюпающей о дно баржи, всегда ее успокаивал.

Всегда.

Но не теперь.

На полу возле матраса лежала книга, которую папа принес ей из библиотеки. Это была книга, о которой Барни ей все уши прожужжал, и вот она решила наконец ее прочитать.

«Дети воды» Чарльза Кингсли.

Она начала ее читать вчера вечером и успела прийти к заключению, что ей не нравится, каким положительным изображен мальчик и какой противной — девочка. Но ей нравилось, что автор пишет о воде как о чем-то волшебном. Если смотреть ночью из иллюминатора на лунный свет, играющий на поверхности реки, то легко поверить в то, что жизнь полна непостижимых чудес. То же самое она чувствовала, глядя в телескоп на звезды, погибшие миллионы лет назад и все еще горящие далеким светом.