Виталий Коржиков - Ледовые приключения Плавали-Знаем

— Через полчаса! — пообещал кок.

— Полчаса, — усмехнулся Плавали-Знаем. — За полчаса можно совершить что-нибудь и повеселее.

— Что? — спросил с готовностью Уточка.

— Одеть команду в меха!

— Это в полчаса-то? — засмеялся Барьерчик. — С избы по шубе?

— Зачем?! — сказал Васька и, подмигнув капитану, посмотрел на северную сторону острова, где на вертолётной стоянке, посинев от мороза, таращили окошечки три вертолёта и откуда пахло крепкими щами. — Могу сбегать! Три минуты!

Там жили помощники рыбаков, дружные вертолётчики — любившие шутку люди.

— Сбегать, когда рядом рвутся в бой прекрасные ездовые собаки? — с укоризной сказал Плавали-Знаем.

— Так нет упряжи! — сказал Васька.

— Есть идея, — сказал капитан и выдернул из-под бушлата ремень. — Снимай ремни!

И через несколько минут вся — кроме Барьерчика — команда, поддерживая штаны, смотрела, как упряжка весёлых бобиков тащила к острову Ваську и капитана в компотном бачке, привязанном вместо нарт. Ездоки покрикивали: «Держись, Вася! Живей, братец!» — не замечая, что, сидя на снегу и дыша то на одну, то на другую лапку, с явной усмешкой фотографировал зрачками эту компанию чёрный кот, будто говоря:

«Посмотрим, посмотрим…»

На вертолётной станции сквозь заиндевелое окошко сразу заметили приближение упряжки, в которой гарцевали два субъекта. И один из механиков сказал:

— На бобиках, а как жмут!

— Штаны держат. Одежду будут просить, — сказал другой. — Я этих киношников знаю. Как где съёмки, так им унты давай, шубы давай — хоть с себя стаскивай.

— Выдать! — приказал приземлившийся командир. Он любил фантастические фильмы.

И не успел Васька затормозить, а Плавали-Знаем крикнуть: «Здорово, орлы!», как открывший дверь механик спросил:

— Декорации? Для двух серий?

— Ага! — сказал Васька.

— Сколько угодно! — сказал механик. — Только музейные!

— Почему музейные? — спросил Плавали-Знаем.

— Мамонты! — И механик кивнул в угол, где лежали списанные в расход лохматые, как мамонты, тулупы и унты.

— Живём! — сказал капитан.

— Берём! — крикнул Васька, обхватывая всю кучу.

А ещё через несколько минут вертолётчики бросились вдогонку улепётывавшей упряжке, от которой разлетался весёлый парок. Унюхавший съестное Васька схватил вместе с одеждой куртку, в которой грелась кастрюлька с ужином для начальника станции. Механики кричали вслед про щи с косточкой и баранью отбивную, но крик этот терялся среди спокойных звёзд и посвистывающего морозного ветра. Упряжка летела изо всех сил к «Светлячку».

— Налетай! — крикнул Васька, осадив прямо у трапа. — Расхватывай!

Но начальник училища вежливо отказался. Современная форма сидела на нём как нельзя лучше и была привычней. И курсантам, несмотря на разницу во взглядах, она тоже добавляла гордости и самоуважения.

— Ну как хотите! — крикнул Васька. — Было бы предложено! — И, взбежав по трапу, уже в унтах и шубе, просунул нос в столовую: — Ну что?

— Порядок, — отрапортовал Супчик и метнул на стол семь оловянных тарелок, которые точно знали, где им остановиться.

— А почему только мелкие? — спросил Васька.

Но не всё на необыкновенной зимовке могло быть крупным. Вместо большого котла кок вытащил с камбуза маленькую кастрюльку и стал наляпывать на тарелки какую-то жижу.

— Это что? — спросил Васька, и лицо его вытянулось.

— Смесь! — сказал Супчик.

— Какая смесь? — вскочил Васька.

— «Крепыш», — сказал кок. — Питательная.

— А говядина?

Плавали-Знаем описал выпученными глазами вопросительный знак. Но кок пожал худенькими плечами:

— Зимовка.

— А что, — спохватился Плавали-Знаем. — Супчик прав! Ведь действительно — зимовка!

Все почувствовали, что необыкновенная зимовка и в самом деле вот-вот начнётся, и кто-то из механиков сказал:

— А скоро кончится топливо. Осталось до Океанска!

— Нарисуют! — съязвил Барьерчик.

— Как папа Карло! — захохотал Васька. — Дровишки и котелок.

— А что, — вылизывая тарелку, сказал Уточка. — Я читал в каком-то журнале: у нарисованного костра становится теплей.

— Если у художника есть настоящий огонёк, — заметил начальник.

— Можно попробовать! — Уточка с готовностью кивнул.

И Плавали-Знаем, прислушиваясь к вою ветра, сказал:

— Валяйте! Проверим! — Идея ему понравилась.

И Уточка пошёл в подшкиперскую выбирать самые горячие краски.

Поблагодарив Супчика за прекрасный полярный ужин, Васька поспешил в каюту и, вытащив из куртки кастрюльку, вылизал пюре и съел отбивную. Достав дневник, он прикусил карандаш, думая, что бы такое историческое записать сегодня.

А Плавали-Знаем вышел на покрытую инеем палубу.

Она сверкала. Стараясь изо всех сил, над мачтами «Светлячка» сияли звёзды. Внизу на привязи ворочались собаки. И великий зимовщик улыбнулся: сутки, только сутки со времени выступления Репортажика, а уже столько сделано! «Светлячок» — во льду. Собаки — в упряжке. Шубы — на плечах. А всего только сутки! И, обдумывая необыкновенные планы, капитан постукивал по льдине каблуком: держится!

Вдруг он тревожно наклонился и постучал по ней пальцем — трещина? Завтра же поставить для прочности клёпки! Но улыбнулся: нет, царапина. И, поплевав на лёд, быстро её замазал.

Всё звенело, потрескивало — казалось, сам мороз ставил над необыкновенными планами крепкие восклицательные знаки.

«День, другой, третий — и мы ещё посмотрим, Солнышкин, чья Антарктида лучше», — рассмеялся Плавали-Знаем, вспомнив своего бывшего матроса.

Но прошёл только день. А впереди была ещё ночь. Она гудела, посвистывала, поскрипывала от мороза. Ночь трудилась. И экипаж тоже не мог уснуть в предчувствии скорых событий.

Курсант Уточка рисовал. Начальник училища ворочался с боку на бок, пытаясь поймать мелодию. Он уже уловил важный начальный звук и почти держал в руках следующий, но вместо этого вдруг на всю округу проскрипело: «Мяу!» И автор будущей песни смутился: какая-то ошибка! Но никакой ошибки не было. Именно в тот момент, когда композитор уловил счастливую ноту, ничего не записавший в дневник Васька швырнул в иллюминатор косточку отбивной. Она пролетела над упряжкой, отскочила от льдины и стукнула по лбу торчавшего на снегу чёрного кота, который тут же издал протяжное: «Мяу!» — и, схватив кость, с таким усердием впился в неё зубами, что заждавшиеся съёмок псы с лаем рванулись в погоню!

Раздался лёгкий треск. Судно дрогнуло. Не совсем проснувшийся курсант Упорный схватился за ключ и под завывание ветра стал настойчиво выбивать:

«SOS! SOS! SOS! ТЕРПИМ БЕДСТВИЕ РАЙОНЕ ОСТРОВА КАМБАЛА. „СВЕТЛЯЧОК“».