Эдит Патту - Восток

– Думаю, рано, – вставила я.

– Ты должна быть предельно внимательна. Я дважды не повторяю. К тому же я нетерпелив.

Это он явно преуменьшил. У него был ужасный характер и отвратительные манеры, и все это вместе зависело от того, сколько он выпил. Если слишком мало, то он был невыносим, если слишком много – беспечен и невыносим.

Но Тор великолепно знал морское дело и любил его, что сполна возмещало его грубость. Он рассказал мне, как починить штурвал и приспособить вместо мачты доску от палубы. Он научил меня управляться с парусом и даже объяснил в подробностях устройство кнорра.

В конце он добрался до навигации.

– Способов определять направление существует столько же, сколько на свете моряков. Почувствуй вкус побережья, прислушайся к изгибу берега, понюхай воздух…

Он объяснял, как читать по звездам, солнцу и луне, приливам, погоде, рассказал про жизнь птиц и рыб, про температуру воды и ее цвет. А потом торжественно показал, как пользоваться его драгоценным магнетитом.

На меня разом обрушилось огромное количество сведений, и временами я падала духом и думала, что мне этого никогда не запомнить.

К вечеру второго дня на руках у меня вздулись волдыри от снастей, спина разламывалась, а голова болела от несметного количества новых знаний. Я вспомнила, как в прошлый раз пересекала океан. Как в сказке: меня, завернутую в тюленью шкуру, нес, словно младенца, белый медведь. Да, без колдовства жизнь намного сложнее. Я втирала в покрытые волдырями ладони льняное масло и с тоской размышляла о том, как все просто, когда можно использовать магию. Наверное, поэтому она многих притягивает.

Но, с другой стороны, в сложностях и состоит вся прелесть жизни. Когда я сидела в замке – обители колдовства, – больше всего мне не хватало ежедневных дел. Именно поэтому я устроила прачечную и настояла на том, что буду стирать сама. На самом деле, это так здорово – сидеть дома за столом с мамой и сестрами и чистить картошку, кормить цыплят, этих пушистых шариков, которые копошатся у ног, и смотреть, не вернулся ли Недди из поля! Бесконечно гулять по полям и лесам, натирать на пятках мозоли, подолгу простаивать у лисьей норы, чтобы одним глазком подсмотреть, как мама-лисица кормит новорожденных лисят. Может, конечно, мозоли мне и докучали, но они были частью моей жизни.

Я знала, хоть мне никто этого и не говорил, что белый медведь с радостью променял бы удобную жизнь в заколдованном замке на целую гору сложностей.

Я продолжила втирать масло, а перед глазами стоял незнакомец, который раньше был белым медведем. И снова отчаяние сквозило в его взгляде. Я не могла сдержать слезы, и они ручьями потекли по лицу.

– Наверное, перетрудилась, а? – донеслись до меня слова Тора.

Я смахнула слезы и посмотрела на него: кружка с пивом в руке и насмешливое выражение лица.

– Конечно нет.

– Значит, солнце в глаза светило слишком долго, – саркастично продолжал он.

– Я кое-что вспомнила, – сказала я сухо и отвернулась. – Точнее, кое-кого.

Молчание. Потом:

– Прости меня. Я это зря, – неожиданно проговорил Тор.

Я удивленно на него посмотрела.

– Зачем ты плывешь в Сюрой? – вдруг спросил он. Первый раз за все это время он задал мне личный вопрос.

Я посмотрела на него и почему-то сказала правду. Наверное, из-за выражения его глаз. В них сверкнуло – только на секунду – что-то от взгляда Недди.

Я долго-долго рассказывала. Я ждала, что он начнет перебивать меня и недоверчиво смеяться. Но он молчал.

Я договорила и тяжело вздохнула. Пальцы безотчетно теребили серебряное колечко. Тор молчал.

– Необычный рассказ, – произнес он наконец.

Повисла пауза.

– Значит, ты отправилась на север, чтобы все исправить. Помочь белому медведю. Точнее, человеку, который был медведем.

Я кивнула.

– Мой дед как-то рассказывал, что однажды разговаривал с белым волком. Но тогда он был ужасно пьян, – ухмыльнулся Тор. – Видно, у меня его наследственность.

Я даже не улыбнулась.

– Я плавал на север, – продолжал Тор, глядя вдаль. – Севернее Норвегии. Видел на горизонте белую землю. Если на свете есть колдовство, то, полагаю, оно должно обитать на Крайнем Севере, там, куда люди не могут добраться.

Мы помолчали.

И когда Тор снова заговорил, я первый раз услышала, как он назвал меня по имени:

– И, Роуз, раз уж мы подняли этот парус, кнорр отвезет тебя на север. В конце концов, ты спасла мне жизнь. Это будет просто обычной вежливостью отвезти тебя туда, куда ты хочешь.

И мы оба рассмеялись.

Письмо Роуз удивило меня. Видимо, чем старше, тем серьезнее она становилась. Не сами слова, а тон сестры опечалил меня, как будто я потерял ее навсегда.

С того дня, как мама во всем созналась, они с отцом снова были вместе. Вдову Озиг выдворили с фермы, а отец перестал ездить в путешествия.

Когда пришло письмо, мы с отцом провели не один вечер, обсуждая, что делать. Несмотря на те отрывочные сведения, которые Роуз сообщила о себе, когда приходила домой, мы понятия не имели, где находится замок. Знали только, что нужно перебираться через большую воду. Наконец мы решили, что пока ничего предпринимать не будем. Мы верили Роуз и полагали, что она сумеет найти дорогу домой.

Мама согласилась с нами, хотя считала, что должна что-то делать, а не сидеть и ждать. Она сама попыталась разузнать что-нибудь про исчезнувшего торговца, того, кто продал ей свечу и кремень. Выяснилось, что приехал он с севера, ненавидел теплую погоду и даже в самые жаркие дни носил одежду с длинными рукавами, длинные брюки и перчатки из мягкой кожи. У него не было друзей, он почти не выходил из дому. Еще мама рассказала нам, что кожа у него на лице была странная – грубая и в морщинах и необычный голос – хриплый и глубокий, как будто у него сильная ангина или кашель.

В эти дни у нас произошло счастливое событие: Зара и Гаральд Сорен объявили о своей помолвке.

Зара сказала, что сначала это было чувство благодарности. Здоровье ее улучшалось, они проводили все больше времени вместе, и благодарность переросла в любовь. И хотя он был намного ее старше, все видели, что они очень подходят друг другу.

Зара не хотела назначать дату свадьбы, пока не вернется Роуз. Мы понимали, но чувствовали, что Роуз не захотела бы, чтобы Зара страдала из-за нее.

– Ей бы не понравилось, что ты откладываешь свое счастье, – сказал я Заре.

Она кивнула и ответила:

– А ты, Недди? Только скажи – и Гаральд устроит тебя к лучшим ученым в Бергене или даже в Тронхейме – не так уж это и далеко. То, что ты говоришь обо мне, относится и к тебе.

Зара была права. Я отложил отъезд из-за Роуз. Что, если она приедет навестить нас, а меня не будет?! Но ее письмо все изменило. Я серьезно подумывал о том, чтобы принять предложение Сорена.